Тень Серафима - Наталья Корнева

Себастьян и сам так думал. В старой мельнице не оказалось ничего примечательного, кроме лорда, с которым дракон, вероятно, специально стравил его.

— Если всё же вздумаешь вернуться, умрешь. Стражам приказано убивать всякого, кто войдет сюда, независимо от его мотивов. Им драконьи Игры уже не страшны… полагаю, сам знаешь почему.

С этими словами энергетическое поле правителя вдруг свернулось блестящими змеиными кольцами и вновь разгладилось, оставив после себя лишь расходящееся голубоватое мерцание. Подобно кругам на воде, оно быстро пропало, не сохранив никаких следов или даже напоминания о только что стоявшем здесь человеке.

Лорд Эдвард вошел в созданный «Когтями Ворона» пространственным коридор и покинул девятую сторожевую башню, оставив решение на совести своего пленника.

Серафиму было предоставлено право выбора, и он еще не догадывался, насколько этот выбор страшен.

Последние слова заклинателя заставили Себастьяна нахмуриться и немедленно уделить своё внимание прочим персонам, находящимся в здании мельницы. Прежде было как-то не до них…

Но как там сказал правитель — «стражи»?

Может ли это быть тем, о чем он думает? Те самые стражи, что стерегут полные сокровищ пещеры драконов, прислуживают правителю Ледума? Нет, совершенно невозможно! Должно быть, лорд всё же имел в виду своих нормальных, человеческих охранников?

Один-единственный взгляд дал ответ на все эти вопросы, — но породил одновременно с тем великое множество новых, ужасных, которые просто не укладывались в голове.

Первое время сильф наотрез отказывался верить своим глазам. Но мгновенья струились, как вода, а гнусный морок всё не желал рассеиваться.

Ошибки быть не может — это она.

Ювелир смотрел в лицо своему многолетнему кошмару. И, как оказалось, был к этому совсем не готов. Полоса несчастий, начавшаяся в жизни с того дня, как наемник взялся за проклятущий заказ, не собиралась прекращаться.

Но… как?..

— Моник?.. — Себастьян с трудом выдавил заветное имя, всё еще не понимая до конца, что происходит. — Моник! Ты ли это, ответь?

Оба стража никак не отреагировали на его слова. Один из них был хорошо сложенным мужчиной неопределенного возраста, с темными глазами и начинающими седеть волосами. Впрочем, судя по всему, поседеть до конца у него уже вряд ли получится.

Вторая — молодая женщина. Строгие черты её лица давали представление о внутренней силе и спокойствии. Волосы оттенка яркой меди тяжелой лентой опускались до пояса, собранные высоко на затылке и схваченные в нескольких местах плетеными кожаными шнурами. Она абсолютно, ни на йоту не изменилась за прошедшие десять лет! Только глаза были чужими — пустые, равнодушные глаза, каких не бывает у живых людей.

И самый главный, отличительный признак, который давно уже приметил Себастьян: в глазах стражей не было зрачков. Это полностью лишало взгляд выражения и мешало проследить за его направлением. Похожие на жутких кукол, стражи словно бы всё время бессмысленно таращились прямо перед собой, хотя на самом деле пустой взор их охватывал многое.

Говорят, глаза — это зеркало души. Определенно, у стражей больше не оставалось душ.

— Это ведь ты… Моник.

С великой болью и отвращением смотрел ювелир в безучастное лицо женщины, погибшей по его вине, в холодную, мертвую зелень глаз, прежде бывших такими родными. В душе царило смятение. Возможно ли, чтобы такая ужасная судьба постигла его и Моник? Неужели мало того, что их любовь оказалась разрушена? Неужели вынужден он заново переживать эту страшную потерю?

Столько лет Себастьян безутешно оплакивал её, Моник, своего убитого ангела… а она оказалась жива. Вернее, заживо погребена в теле стража! Разве заслуживает хоть кто-то такой участи…

Какая несправедливость! Какие жестокие испытания выпали на их долю! Так значит, дракон не убил тогда возлюбленную, а обратил в стража… точнее, убил и обратил? Подробности уже не имели значения. Как бы то ни было, его Моник больше не существовало.

Когда-то ювелир познал любовь и печаль, а теперь познал и отчаяние.

Стоящая перед ним женщина не узнавала его. Она подчинена дракону и не имеет воли. Она — страж. Несомненно, она обнажит против него меч и хладнокровно лишит жизни, если он сию же минуту не уберется прочь.

Чувствуя небывалую горечь, Себастьян развернулся и без лишних слов поплелся обратно к выходу. Что он мог поделать? Помочь Моник невозможно, ничто нельзя изменить. Ноги едва слушались ювелира, когда он ступил на порог.

Стражи молчаливо, но неотступно следовали за ним.

В дверях Себастьян надолго застыл, разглядывая сияющие в рассветных лучах цветы сливы. Они были всё так же прекрасны, так же свежи, будто ничего и не произошло. Цветущее дерево казалось воплощением умиротворения и красоты, в противовес царящему в душе хаосу.

Единственным желанием сейчас было сесть на засыпанных цветами ступенях и созерцать. Спокойно наблюдать парящие, плывущие в воздухе невесомые лепестки, похожие на белый дым. Наполняться гармонией и блаженной пустотой, когда созерцающий и созерцаемое сливаются и становятся единым. Когда все посторонние, тревожащие мысли оставлены где-то за пределами разума и тела.

Себастьян поддался душевному порыву и некоторое время молча любовался открывшимся видом. Рыжие пряди упали на лоб, но сильф не стал поправлять их. Стражи безмолвно стояли за спиной, в некотором отдалении, но всё же смертельно близко. Ювелир отлично знал, что они не тронут его, просиди он здесь хоть до следующего появления лорда.

Стражи не могли нарушить приказ, а данный им приказ был таков, что сильфу нельзя возвращаться. Если развернуться и попытаться пойти назад, стражи кинутся на него и почти наверняка убьют на месте. А значит, нужно всего лишь покинуть злосчастное место, неважно с какой скоростью он будет передвигаться. И тогда он останется жив и здоров. Всё просто.

Просто — да не просто.

Что-то мешало ювелиру уйти, будто держало на привязи. Он честно попытался удалиться, но вот незримый поводок оказался натянут, и дальше пути не было. Совсем не было. Слова дракона саркастически звучали в голове, и вот уже первая часть загадки перестала быть таковой. Забери то, что принадлежит тебе — это несомненно означало Моник.

Душа возлюбленной, похищенная драконом, после десяти лет плена должна наконец обрести свободу!

— Прости меня, Моник, — очень тихо произнес Себастьян, не оборачиваясь. Глаза её были слишком страшны, чтобы смотреть в них — бессмысленные, чужие и мертвые. — Я сделаю то, что должен. Я знаю, тебе уже не будет больно. Никогда.

Наверняка он будет сожалеть об этом позднее. Но в эту секунду выбор, продиктованный строгими представлениями о долге, был сделан. Сомнения, раскаяние… острое, жестокое чувство вины… горькие вопросы и ненависть к самому себе — всё это придет, конечно придет, но после. Сейчас же душа его не запятнана и не отравлена никакими деструктивными эмоциями, а значит, пришло время действовать.