Квантовая Одиссея - Июль Чёрный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спина ужасно горела. Все тело ныло, как после добротной трехчасовой тренировки. Раскалывалась в невидимом обруче боли и жара многострадальная голова.
Садко отлепился от ненавистного Антихаоса, и вся эта квантовая какофония, наконец, оставила его, подобно какому-нибудь неугомонному злому духу, бегущему от креста экзорциста. Мужчина поднялся, сделал пару шагов, но понял, что никуда не пойдет. И не поедет. Пусть забирают его сразу отсюда, стабилизируют этот рассадник квантово-механического сумасшествия прямо на месте, пусть делают, что хотят…
Очень кстати, но при этом совершенно неожиданно ожил динамик в недрах его правого уха. Елисей аж подпрыгнул.
– Садко! Садко! Прием! Ты меня слышишь?! – голос принадлежал Александру. И видит Бог, Садко отдал бы все на свете, чтобы увидеть в этот момент его лицо, поскольку панические нотки в голосе Преображенского были чем-то определенно новеньким…
– Да. Это я. Тот я, который я, прям я. А не тот, который я, но не я, – чуть заплетающимся языком отозвался Елисей. Говорил он так, будто до этого оприходовал пинты три, а то и четыре славного баварского.
– Черт подери! Что там у тебя происходит?! Ты сейчас где? – Александр мгновенно взял себя в руки, и тон его стал холоднее на несколько градусов.
– На песке, – честно ответил Садко.
– На… чего? Что с Антихаосом?
– Да, да, я в полном порядке. Спасибо, что спросил. Цел, цел твой Оченьдажехаос. Разве что кукушкой слегка поехал. Трогать руками противопоказано. Так что стабилизировать приходите всей своей научной толпой прямо сюда. Место на обочине… – он покрутил головой, – …ага… Недалеко от третьей кольцевой развязки. Третьей, считая от Западного Парусника. Справа в двадцати метрах от меня голограмма на сорок километров. Жду.
– Погоди, что зн…
Елисей разорвал синхронизацию.
Да. Вот так. Наконец-то тишина.
Завалившись под бок своего нового железного друга, и болезненно поморщившись, когда пострадавшая спина немилосердно дала о себе знать, Садко смог наконец-то вдумчиво окинуть взглядом масштаб учиненных им разрушений.
Неестественно горячий ночной воздух плотно обхватывал его со всех сторон. То тут, то там, обрывки вероятностей жутковато застыли в немом безвременьи, не то дымясь, не то рассыпаясь на невидимом человеческому глазу квантовом ветру. Камера с Антихаосом, вкопавшись в песок, зловеще светилась синим.
Теперь-то Садко видел – она слегка треснула, как раз с того бока, с которого он почти полностью спустил защитный чехол, когда избавлялся от ремней. Стабилизаторы не выдержали. Защитный купол над комплексом тоже треснул. Несильно, но оранжевый росчерк молниеобразной трещины довольно заметно разрезал бездонный атраментовый колодец над его головой, сливаясь с ледяным светом далеких светил.
«Если б все наши мысли были реальны – мы бы сходили с ума еще до осознания того, как именно работает мысль», – утомленно подумал Елисей.
Из трещинки в лежащей совсем рядом камере вдруг показалась каким-то чудом выжившая божья коровка. Садко моргнул. Жучок деловито перебрался сначала на металлическое ребро, соединявшее стекла, затем преодолел почти половину его длины, словно раздумывая, что делать дальше, а после перелетел прямиком к Садко, усевшись ему на палец.
Очень странно. Но Елисею в этот миг почему-то ужасно хотелось, чтобы это была не какая-нибудь, а та самая Лариса.
– Привет, козявка, – флегматично поздоровался он. – Посмотри, какой кошмар ты тут учинила.
Мужчина окинул неторопливым, скользящим взглядом наглядный памятник слоеному вселенскому пирогу.
– Или это мы учинили?
Мы – это я и Лариса?
Мы – это совокупность всех моих Я?
Мы – это люди?
Он запрокинул голову на все еще разогретый топливный бак своего «гепарда», всматриваясь в посверкивающую трещину на защитном куполе. Тот накрывал все эти переплетенные меж собой автомагистрали, два высоченных здания научного комплекса, жилые домики уютного городка, неоновые вывески, дорожные знаки, его самого, Ларису, в конце концов, как металлический баранчик накрывает горячее блюдо в ресторане.
– Мы все… знаешь, в какой-то степени тоже… божьи коровки…
Жучок какое-то время степенно исследовал его пальцы, но вскоре, уверенно развернув два пятнистых алых надкрылышка, бесшумно упорхнул в темноту теплой июльской ночи.
Стоило ли полагать, что ко Вселенной, в которой крохотная божья коровка способна была натворить столько занятных дел и повлиять на столько различных вещей сразу… требовался чуть более терпеливый подход?
Примечания автора:
РКЦ1 – Российский квантовый центр.
МФТИ-шник2 – студент МФТИ. Московского физико-технического института.
Демон Лапласа3 – мысленный эксперимент, предложенный в 1814 году математиком Пьером-Симоном Лапласом, главный персонаж которого – вымышленное разумное существо, способное, восприняв в любой данный момент времени положение и скорость каждой частицы во Вселенной, узнавать ее эволюцию, как в будущем, так и прошлом.
Многомировая интерпретация или интерпретация Эверетта4 – интерпритация квантовой механики, которая предполагает существование, в некотором смысле, «параллельных вселенных», в каждой из которых действуют одни и те же законы природы, и которым свойственны одни и те же мировые постоянные, но которые находятся в различных состояниях. Исходная формулировка принадлежит Хью Эверетту.
Интеграл Фейнмана5 – функциональный интеграл, запись или результат функционального интегрирования (интегрирования по траекториям). Находит наибольшее применение в квантовой физике. Назван в честь Нобелевского лауреата по физике, американского ученого Ричарда Фейнмана.
Арчединско-Донские пески6 – один из самых крупных песчаных массивов Волгоградской области. Одна из самых северных пустынь России.
Арчеда7 – река в Волгоградской области России, левый приток Медведицы.
Cheetah-38 – здесь, марка отечественного мотоцикла будущего.
КПП9 – контрольно-пропускной пункт.
РПП10 – разгрузочно-погрузочная площадка.
