Что было, что будет... - Даниэла Стил

– Мам, что ты сейчас сказала? Повтори! – оживиласьДжинни.

Обе сестры были очень хороши собой, яркие голубоглазыеблондинки. У Джинни распущенные длинные волосы струились по плечам, онасейчас была слегка подкрашена. Вероника предпочитала строгую косу, не тронутоекосметикой лицо ее сияло чистотой, она никогда не испытывала желанияприукрасить себя искусственно – ни сейчас дома, когда играла с отчимом ибратишкой, ни в другое время.

Будучи очень похожими друг на друга внешне, девочкипридерживались абсолютно различных стилей в одежде. Что облегчало всемокружающим их узнавание. Особенно радовался этому Гарри. Если бы сестры носилиодинаковые вещи и прически, он бы наверняка их путал. Честно говоря, вряд ликто-нибудь мог бы в ином случае определить, кто из них кто, кроме ихсобственной матери да, может быть, старшего брата. Даже Макс путал сестер,навлекая на себя массу беззлобных насмешек.

– Я сказала, что вам пришло приглашение на балдебютанток Аркады, который состоится в декабре. В пятницу принесли. –Олимпия постаралась произнести фразу как можно сдержаннее, скрывая свою радостьи гордость за дочерей.

Она сдобрила картошку маслом и разрезала кур на куски. Салатбыл уже приготовлен и выложен в прозрачную салатницу.

– Но ты же не ждешь, что мы пойдем, а? –нахмурясь, буркнула Вероника.

Олимпия ничего не сказала в ответ, а Вирджиния расплылась вширокой улыбке.

– Мам, круто! Я боялась, нас вообще не позовут. В школедевочки тоже получили приглашения на прошлой неделе. – Вирджиния до сихпор не забыла, как отец когда-то язвительно заметил, что переход их матери виудейскую веру может сделать их изгоями в высшем обществе. Она тогда не поняла,шутил ли отец или говорил всерьез, но слова его прочно засели в ее головке.

– И нам в пятницу принесли. У меня просто из-за болезниМакса из головы вылетело, – оправдывалась Олимпия.

– Когда едем платья выбирать? – оживленно спросилаДжинни – в точности, как и ожидала Олимпия. Она повернулась к дочерям сулыбкой, но тут опять подала голос Вероника:

– Платья? Ты что, спятила? – Вероника вскочила и снегодованием воззрилась на сестру. – Ты что, собираешься участвовать вэтом снобистском фарсе? «Сливки общества»! Джинни, я тебя умоляю, отвлекись тыот своих голливудских журналов хоть на пять минут! Тебя ведь приглашают не длятого, чтобы ты денек посидела на троне. И не чтобы награду вручить. Тебяприглашают выразить свое отношение к тем, кто не является «белым англосаксомпротестантской веры». Ты выставишь себя полной идиоткой, если будешьучаствовать в этой самой что ни на есть отвратительной, допотопной исексистской традиции!

Вероника выпрямилась во весь рост и метала молнии, арастерянные мать и сестра с недоумением взирали на нее. Олимпия была готова ктому, что Вероника немного поворчит, но такого всплеска возмущения никак неожидала.

– Вероника, успокойся! Не стоит впадать в крайности.Тебя же не зовут участвовать в марше неофашистов! Это всего лишь светский бал.Праздник!

– Да какая разница? В Аркадах разве участвуютафроамериканцы? Или евреи? А может, латиносы или азиаты? Да как ты, мам, можешьбыть такой лицемеркой? Ты же иудейка, ты замужем за Гарри! Если ты насзаставишь это сделать, это будет ему настоящая пощечина.

Вероника кипела благородным гневом, а Вирджиния готова быларазреветься.

– Да какая пощечина? Абсолютно невинный бал дебютанток!Пофорсите в нарядных белых платьях, потанцуете, выйдете на поклон, развлечетесьот души. Кроме того, я понятия не имею, кто еще там будет и к какой расе ониотносятся. Я уж и не припомню, как это было, когда я участвовала в такоммероприятии.

– Не говори ерунды, мам! Ты прекрасно знаешь, что тудапускают только белых англосаксов, и единственная цель этого, как ты говоришь,«мероприятия» – чтобы всяк сверчок знал свой шесток. Ни один порядочный человектуда носа не покажет. И я не поеду! Мне плевать, что ты сейчас скажешь или чтоскажет Джинни, но я никуда не поеду! – Вероника стояла насмерть, аВирджиния все-таки расплакалась.

– А ну-ка, успокойтесь! – приказала Олимпиянегромким, но твердым голосом. Подобная болезненная реакция Вероники начиналаее раздражать, в то время как Гарри озадаченно взирал на спорящих.

– Могу я полюбопытствовать, из-за чего, собственно,сыр-бор? Если я правильно понял, девочки получили приглашение на сборище,организованное ку-клукс-кланом или Святой Инквизицией, и Вероника отказываетсяидти?

– Вот именно! – поддакнула дочь, гневно расхаживаяпо кухне, тогда как Джинни с мольбой взирала на мать, ища поддержки.

– Ты считаешь, мы не должны пойти? – спросила онав панике. – Мам, не позволяй ей все испортить… Все же пойдут! Две нашидевочки в эти выходные уже платья в «Саксе» себе купили! – Джинни, судя повсему, и так уже волновалась, что ее опередили.

– А ну-ка, обе успокойтесь! – повторила Олимпия,накрывая стол.

Она протянула Вирджинии салфетку, всем своим видом стараясьизлучать невозмутимость, которой вовсе не испытывала. Обе дочери удивили еесвоей чрезмерно эмоциональной реакцией.

– Мы все обсудим. Это не сборище ку-клукс-клана, поймиже ты, Вероника! Это бал, когда вы впервые выходите в свет. Ваш первый бал! Ябыла приглашена на такой бал, ваши бабушки тоже. Это нечто необыкновенное, навсю жизнь у вас останется память об этом событии.

– Да я скорее умру! – вскричала Вероника.

– Мам, а я хочу пойти! – вскочив из-за стола,крикнула Джинни и разрыдалась.

– Еще бы! – закричала на сестру Вероника. Теперь иу нее в глазах стояли слезы. – Более идиотской затеи в жизни не видела!Устроить такое в наше время! Это оскорбительно! Мы выставим себя снобками,расистками и полными дебилками! Я скорее пойду на марш мира или буду копатьканавы в Аппалачах или Никарагуа – да где угодно, лишь бы не надевать вашедурацкое белое платье и не выпендриваться перед толпой тупых, высокомерныхлюдей, исповедующих отсталые политические взгляды! Мам, – повернулась онак матери с ледяным взглядом, – я никуда не поеду! Можешь делать со мной,что хочешь. Не поеду – и точка! – Тут она с отвращением прищурилась насестру. – А ты, если хочешь, иди, покажи всем этим сливкам общества,которые давно прокисли, что ты такая же тупая и пошлая, как они.

С этими словами Вероника бросилась прочь и, хлопнув дверью,заперлась у себя в комнате. Джинни стояла посреди кухни и хлюпала носом.

– Вот всегда она так! Мам, не разрешай ей! Вечно онавсе портит!

– Пока что она ничего никому не испортила. Вы обепринимаете все слишком близко к сердцу. Давайте-ка пару дней подождем, покастрасти улягутся, а потом вернемся к этому разговору. Она остынет. Ты только кней не приставай!

– Нет, не остынет! – со страдальческим лицомвозразила Джинни. – Коммунистка! Ненавижу!