Штурм - Роман Глушков

Этот короткий молниеносный удар угодил бы Куприянову в лицо или горло, если бы он не догадался упасть на колени. А упав, проехал на них по траве и очутился у врага аккурат под левой рукой.

Бесполезно было пытаться пробить ножом железную кирасу. Она состояла из двух половин – передней и задней, – а те были скреплены на боках сыромятными ремешками. Скреплены надежно – зазор между ними оставался минимальным. Однако Кальтер целил не туда. Чтобы не мешать рукам воина свободно двигаться, отверстия для них были сделаны в кирасе достаточно широкими. И в них уже можно было наносить удар. Что Куприянов и сделал, всадив рыцарю нож в подмышку по самую рукоятку. А затем оттолкнулся от земли и, перекатившись через плечо, разорвал дистанцию с врагом, который все еще был опасен и мог сопротивляться.

Подмышечная впадина, куда Кальтер поразил противника, являла собой одну из целей, в которые учат наносить удары ножом на курсах рукопашного боя в любой армейской учебке. Именно в том месте человеческого тела проходят одни из главных кровеносных магистралей: подключичные артерия и вена. При их поражении человек умирает от сильнейшей кровопотери за считаные минуты. На прежней своей диверсионной работе Куприянов не раз с успехом применял этот удар в бою. И потому был уверен, что сегодня тоже не промахнулся. Вскочив на ноги, он вновь развернулся лицом к противнику, но теперь его задача упростилась. Все, что ему сейчас требовалось, это держаться от мечника на безопасном расстоянии и дать тому истечь кровью. Тем более что мечник, не собираясь прекращать бой, сам того не желая, лишь ускорял этот процесс.

Он прямо-таки горел желанием поквитаться с чужаком за этот коварный удар. Однако из его левой подмышки ручьем хлестала кровь, и потому, сделав несколько шагов и безуспешных взмахов мечом, рыцарь обессиленно упал на колени. А затем, прохрипев что-то нечленораздельное, рухнул ниц и больше не двигался.

– Это мой пакаль! – повторил Кальтер, указав окровавленным ножом на упавший к его ногам вражеский щит. На сей раз со стороны рыцаря не последовало возражений. Он был мертв, а покойникам, как известно, абсолютно на все начхать…

Первое, что сделал Куприянов, расправившись с кровожадным врагом… нет, не оторвал от его щита артефакт. Сначала победитель осмотрелся по сторонам и прислушался, не скачет ли сюда еще один злобный представитель дремучего Средневековья. Или того хуже – целая кавалерия таковых. Причем появление на берегу кавалерии было бы гораздо вероятнее, так как в мире, где на тебя набрасывается каждый встречный, путешествовать одному было слишком опасно…

Ничего: ни топота копыт, ни криков, ни бряцания оружия… Похоже, Кальтеру и впрямь повезло столкнуться с рыцарем, странствовавшим в одиночку. И теперь, когда адреналин перегорел, настала пора узнать, кто все-таки был в этом мире хозяином, а кто гостем. Иными словами, кого к кому занесло: Кальтера – в далекое прошлое или же рыцарь был заброшен «серыми» в современный мир и пошел против него в крестовый поход, убивая каждого встречного и поперечного.

Ответ на этот вопрос могла дать притороченная к лошади поклажа мертвеца – наверняка там хранились все ценные трофеи из тех, что ему попадались. Не став пока трогать пакаль, Кальтер поймал не успевшую отбежать далеко лошадь, привязал ее к кусту, после чего снял с нее чехол с оружием и дорожный сундучок с пожитками. В последнем, помимо бесхитростной еды, пары запасных рубашек и портянок, мотка дратвы, точильного бруска-оселка, деревянного распятья и склянки с какой-то отвратительно пахнущей мазью, и впрямь обнаружилось кое-что интересное. А именно: небольшой бронзовый жезл с навершием в виде распростершего крылья орла, веревочка с надетыми на нее железными кругляшками, в каждом из которых имелось квадратное отверстие, и кремниевый колесцовый замок от старинного пистолета.

Насчет последнего сомнений не было – он определенно принадлежал более поздней эпохе, нежели той, в которой жил рыцарь. Происхождение и назначение первых двух находок тоже вскоре стало более-менее понятно. Жезл с орлом, судя по надписям на латыни, покрывавшим его, наверняка носил в свое время какой-то древнеримский военачальник. На кругляшках с квадратными дырочками тоже имелись надписи, только сделаны они были не латиницей, а иероглифами. Осмотрев их, Кальтер предположил, что держит в руках древние монеты, не то китайские, не то японские. А может, не монеты, но точно не четки – для них эта связка была тяжеловата.

В принципе, наличие у английского рыцаря тринадцатого-четырнадцатого веков древнеримских и древневосточных артефактов могло иметь рациональное объяснение. Могло, если бы не одно но: и монеты, и жезл выглядели подозрительно новыми. Так же как пистолетный замок, которому уж точно не полагалось здесь быть. Но поскольку и гидрокостюм Кальтера, и пакали, и сам он тоже не вписывались в рыцарскую эпоху, то удивляться всем этим находкам не приходилось. В сравнении с чудесами, на которые Куприянов насмотрелся в Дубае, в Скважинске и на Татакото, здешние странности его пока не впечатляли. Кроме разве что морского исполина, который потопил катер. Хотя и этот зубастый монстр, честно говоря, больше пугал, чем вызывал удивление.

Непонятно, каким образом белый пакаль держался на щите, но Кальтер снял его оттуда вообще безо всяких усилий. Походило на то, что со смертью владельца артефакт утратил с ним все связи… Впрочем, не важно. Важно то, что теперь у Кальтера были в распоряжении два пакаля – красный и белый. А это значит, что он мог попробовать их соединить и активировать.

В теории такой эксперимент мог закончиться тем, что экспериментатор будет мгновенно телепортирован к третьему артефакту – так называемому «пакалю-маяку». Однажды такой опыт Куприянову удался. Его бывшие враги с успехом это тоже проделывали. Вот только на практике активация могла и не состояться. Что уже случалось с Куприяновым в Скважинске, и сейчас он не был застрахован от подобной осечки. С той лишь разницей, что в прошлый раз она обернулась для Кальтера катастрофическими последствиями, а здесь в случае неудачи он всего-навсего никуда не переместится… Опять-таки лишь в теории. А на деле с ним могло произойти все что угодно, вплоть до самого невозможного. Причем как в хорошем, так и в плохом смысле.

Действительно, белый пакаль был тем самым, что Куприянов некогда утратил, а не каким-то другим с похожим рисунком. Упакованный в узелок, красный пакаль валялся там, где Кальтер его и бросил, когда был атакован рыцарем. Он не отказался от идеи поэкспериментировать с артефактами, но отложил это дело на потом. Сначала ему хотелось подняться на ближайший холм и осмотреться получше. Как стало уже понятно, самый густой туман держался над морем. Но чем дальше Кальтер уходил от берега, тем туманная пелена все заметнее рассеивалась. Хотя и не до конца. Небо по-прежнему оставалось затянутым ею, отчего на нем не были видны ни облака, ни даже солнечный диск. И никаких признаков того, что погода улучшится, Куприянов пока не замечал. Наоборот, опасался, как бы не зарядил дождь. Судя по влажной земле и вымоинам на склонах холмов и гор, дожди здесь лили часто и продолжительно.

Обувь рыцарю была уже не нужна, и Кальтер, отринув брезгливость, хотел позаимствовать у него сапоги. Но размер вражеских ног оказался до неприличия мал, и эту идею пришлось отвергнуть. Хотя запасные портянки невольный мародер у него все же забрал. Те были хоть и поношены, но не так давно выстираны, а с носками в эту суровую эпоху, как подсказывала Кальтеру интуиция, дела обстояли еще хуже, хотя их наверняка давно изобрели.