По следам Марко Поло - Тим Северин

Едва мы сели на мотоциклы, как у одной из машин закончилось горючее, и первую ночь путешествия члены экспедиции провели в песчаных дюнах рядом с аэропортом. При этом мы ухитрились нанести в наши спальные мешки больше песка, чем за все время путешествия через пустыни Ирана и Афганистана. На следующее утро мы, пыхтя двигателями, двинулись в Париж, мало-помалу приучаясь управляться с машинами, хотя они все еще казались недопустимо медлительными.

Именно на этом отрезке пути мы со Стэном начали понимать всю трудность создания фильма о путешествии. На Майкла были возложены обязанности оператора и режиссера фильма. Он должен был обдумать различные кадры и их порядок так, чтобы в конечном фильме сцены взаимно дополняли друг друга. Майкл располагал для съемок двумя древними шестнадцатимиллиметровыми камерами, весьма жалкими по современным киностандартам, но компенсировал их недостатки убедительными речами. Опять и опять он повелевал мне и Стэну остановиться, устанавливал штатив и посылал нас обратно на дорогу, туда, где мы минуту назад проезжали. По его сигналу, когда через секунду он припадал к своей жужжащей камере, два мотоцикла должны были пронестись мимо.

Естественно, наилучшим изображением нашего въезда в Париж должен был стать полет на ревущих мотоциклах сквозь Триумфальную арку. К несчастью, мы подъехали к городу далеко за полдень, в самый разгар часа пик. Но Майкл хладнокровно смонтировал свою аппаратуру на середине дороги и с относительным риском для жизни и целости своих конечностей снял меня и Стэна, когда мы прокладывали путь через множество ползущих автомобилей. Неудивительно, что эта деятельность очень быстро привлекла внимание полиции, и на нас обрушился ни много ни мало патруль моторизованной жандармерии, сияющий белыми галифе, алыми кантами, начищенными шлемами и безупречно белыми перчатками. Но даже намек на строгое полицейское взыскание испарился, когда наши следователи заметили марку мотоциклов. Патруль во главе с сержантом с жадным любопытством окружил машины, исследуя каждую деталь, так как модели, на которых мы ехали, еще не были известны во Франции, и скоро бойкое обсуждение переросло в дискуссию о достоинствах мотоциклов «Би-эс-эй» сравнительно с другими моделями, с тем окончательным вердиктом, что на высокой скорости по нерегулируемой дороге «Би-эс-эй» имеет серьезные преимущества.

Так как нам не удалось достать комнату в отеле, я и Майкл украдкой переночевали на траве в Булонском лесу, а Стэн нашел приют у приятелей. Утром команда проекта «Путь Марко Поло» поехала в гараж, чтобы поменять масло, поскольку мотоциклы были уже отчасти обкатаны. Я попросил старшего механика осмотреть машины: мне хотелось знать причину, по которой они столь прискорбно вялы. Показывая всем своим видом, что он имеет дело с дураком, по случайности обладающим прекрасным и мощным мотоциклом, старший механик отвинтил крышку воздушного фильтра, выдрал прокладку и швырнул ее в дальний угол гаража. Последствия этого действия были удивительны, мы почувствовали, что у нас словно камень с души свалился, когда мы оставили Париж и повернули на юго-восток по направлению к Швейцарии и в конечном счете к Венеции.

Новообретенная мощь мотоциклов отчасти ударила в голову Стэну, и скоро он уже опережал мою более груженую машину, тащившую, сверх того, набитую всякой всячиной коляску. Сидевший в другой коляске Майкл не находил, что в сравнении с другими машинами и мотоциклами Стэн ехал достаточно медленно. Когда, утомившись, мы наконец остановились, чтобы выпить чая, Стэн несколько застенчиво сообщил, что перед отъездом из Англии потерял свои мотоциклетные очки. Но, так как кто-то оставил мотоциклетные очки в его комнате, он взял их с собой, «поскольку они такие же отличные».

Другой трудностью, которая возникла перед нами, было то, что коляски располагались с левой стороны мотоциклов. Это хорошо для английских дорог, но в континентальной Европе, принимая во внимание правостороннее движение, грозило опасностью. С увеличением скоростных возможностей Стэн, обгоняя машины на дороге, проезжал почти вплотную к ним. К несчастью, его обзор был всегда ограничен следовавшей впереди машиной; если он желал обогнать ее, ему нужно было знать, едет ли кто-нибудь навстречу, поэтому он сначала выезжал на середину дороги. Если впереди шла машина, бедному Майклу первому выпадало ужасное зрелище приближающейся опасности, но даже встраиваясь обратно в линию, Стэн имел привычку оставлять коляску с Майклом выдвинутой навстречу машинам встречной полосы. Кричать, предупреждая о зловещей угрозе, было бессмысленно, потому что водитель Майкла находился выше воздушного потока, бьющего и коляску, и за ревом двигателя ничего бы не услышал. Поэтому в итоге я наслаждался захватывающим зрелищем, следуя за счастливой парочкой: Стэн упорно старался выдвинусь мотоцикл на середину дороги, до тех пор пока из коляски не взметывалась длинная и жилистая рука Майкла, держащая свернутую в трубку газету, и не начинала колотить водителя по голове, пока он не восстанавливал статус-кво.

В такой непревзойденной манере завершился блистательный пробег через Францию, и наконец мы въехали в Швейцарию, где турецкий посол в Берне был в отдаленном родстве с семьей Стэна и великодушно пригласил экспедицию навестить его. Но дороги к Берну были забиты длинными колоннами машин: воскресенье и уже за полдень, люди с отдыха возвращались домой. Поэтому, весело прокатившись по государственным магистралям Франш-Конте, мы обнаружили себя безвыходно зажатыми в длинной веренице автомобилей, наполненных упитанными бернскими обывателями, отнюдь не торопившимися попасть домой, в то время как мы обещали нашему турецкому хозяину быть к ужину. Стараться выиграть время в этой пробке можно было с таким же успехом, как стараться пораньше попасть домой из Туикнема после международного матча; у каждого маленького перекрестка хвост останавливался, пропуская другие линии движения. Мы уже начали приходить в отчаяние, когда Майкла посетила блестящая мысль. Выпрыгнув из коляски, он торжественно прошествовал вдоль колонны. Потом, у самого затора, его фигура, облеченная в черную униформу и высокие сапоги, остановилась и махнула одной рукой проекту «Путь Марко Поло», приглашая его проехать вперед, а другой — остальным машинам, приказывая им остановиться. Стэн и я дали газ и, выехав из хвоста, с непроницаемыми лицами направились к Майклу. С таким же невозмутимым видом он грациозно шагнул в свою коляску, и мы помчались вперед, чтобы повторить все это на следующем перекрестке. Так мы ухитрились приехать к турецкому посольству прямо к ужину, а после ужина были оставлены на ночь. На следующее утро мы достали банку оранжевой краски, и на мотоциклетных контейнерах появилась надпись «Оксфорд — Венеция — Китай».

Мы уже отставали от исходного оптимистического графика, поэтому, поблагодарив хозяев, поспешили по направлению к Италии.

Майкла (так как он не был занят управлением) произвели в штурманы, и, следуя его указаниям, мы запетляли по альпийским дорогам в направлении перевала Сен-Готард. Дороги были странно пусты, и скоро мы уже карабкались собственно в горы, где вид становился все более впечатляющим, со светло-зеленым и опаловым ледниками с одной стороны. Нагруженные машины с трудом продвигались по горным дорогам, и к вечеру стало ясно, что горную гряду мы сегодня не преодолеем. Однако Майкл заверил нас, что Сен-Готард лежит буквально перед нами, и потому мы упорно продолжали продвигаться вперед. Дорога ухудшалась, на ней появились снег, тачая вода, камни, обломки деревьев и прочее, принесенное сверху. Мы настойчиво катили вперед на пониженной передаче по внезапным изгибам дороги и, уже в сумерках, с огромным трудом достигли самой высокой точки перевала. Спустившись в темноте к деревушке на другой стороне, мы остановились поужинать и обнаружили, что мы и правда пересекли перевал, но не Сен-Готард, а Фурка. Местные жители были изумлены не меньше нашего. Перевал Фурка (один из самых сложных в Швейцарии) в это время года официально закрыт, а мы фактически осуществили спуск при слабом свете фар. Экспедиционным голосованием с итогом 2 против 1 с Майкла была снята обязанность штурмана.