Вьющиеся розы - Элен Стюарт

В памяти все еще вставали картинки этого дома, каким он был, когда Дорис сюда только переехала. Вот, например, эта гостиная была безжизненной из-за своих голубовато-серых тонов и темно-синих штор. Дорис вдохнула в нее тепло и уют, заказала резные книжные полки, повесила кашпо с вьющимися растениями. Комната преобразилась теплыми цветами топленого молока и гречишного меда. Позже Дорис нашла хорошую фирму, занимающуюся изготовлением и установкой каминов, и теперь в ее доме горел живой огонь. А за окнами шелестел листвой замечательный яблоневый сад. Он тоже был небольшим, но весной, когда деревья цвели, домик казался карамельным украшением на белорозовом кремовом торте.

На некотором расстоянии перед камином Дорис постелила ковер с длинным мягким ворсом, по которому хотелось ходить только босиком, а еще лучше — валяться с книгой и слушать, как тихонько гудит огонь. Спокойно, тепло. Вот только посмеяться над замечательной фразой из твоей любимой книги не с кем. Некого обнять, некому улыбнуться. Не для кого хлопотать на кухне, стряпая какое-нибудь невероятно вкусное праздничное кушанье. И волноваться: а вдруг не получится, а вдруг ему не понравится? И спешить успеть к его приходу. Не с кем потом уплетать получившуюся дребедень, развалясь перед камином и болтая обо всем на свете.

И никому не интересно, чем ты, Дорис Кэмпбел, живешь. Да и живешь ли ты вообще.

Дорис в оцепенении стояла посреди гостиной, скрестив руки на груди.

А ну, перестань распускать нюни, нытик несчастный! — твердо сказала она себе. — У тебя что, рук-ног нет?! Ты что, по помойкам скитаешься и дети у тебя умирают от голода? Ты здоровая молодая женщина, успешная и благополучная. У тебя есть любимая работа, у тебя есть дом. Тогда какого дьявола ты ищешь повода, чтобы побыть несчастной?! А ну, быстро натянула улыбку и отправилась выносить весь этот мусор!

Шагая к уличному мусорному контейнеру и перекосившись под тяжестью переполненных пакетов с мусором, Дорис решила, что сегодня вместе с мусором она выбросит все то, что не хочет тянуть дальше в свою жизнь. И начнет она, пожалуй, с недовольства собой.

Стив Тайлер собирался улетать. Решение было принято, выбран подходящий отель и надежная авиакомпания. Принимающая сторона была предупреждена о его скором появлении и, судя по тому, что знал о ней Стив, лихорадочно приводила в порядок бумаги. Оставалось выбрать наиболее удобную дату, которая не нарушала бы его планов в Атланте. Потом можно будет отдать распоряжение о бронировании авиабилетов. А ему самому нужно составить план поездки и определить, какие вещи понадобятся в дороге, чтобы заказать недостающие. Но это уже, пожалуй, не сегодня.

— Мэдлен, кофе, пожалуйста. — Стивен отпустил кнопку внутренней связи.

Сегодня выдался безумный день. Множество раз приходилось переключаться из одной маркетинговой сферы в другую, контролируя и направляя в нужное русло процесс вывода на рынок новой марки сигар. Три совещания, разница во времени между которыми составляла четверть часа, оставили после себя кипу его собственных заметок, а также внушительную стопку графиков и отчетов руководителей частных проектов, которые еще предстояло разбирать. А еще гул в голове и сведенные мышцы спины.

Конференция с представителями головной компании выжала из Стива все соки. Впрочем, он остался доволен собой. Ему удалось отстоять свою линию и добиться пересмотра консервативной политики фирмы в отношении рекламной поддержки в мировой информационной сети. Эти чопорные, цепкие и медлительные старики, от одного слова которых зависело будущее сотен людей, больше всего напоминали Стиву огромных сомов, прожорливых, хищных и осторожных, которые без труда могут утащить на дно неосторожного пловца. Сегодня Стивен Тайлер вынырнул благополучно. И, больше того, кажется, сумел перетянуть на свою сторону одного из самых влиятельных представителей компании. Теперь оставалось закрепить успех, сформировать команду из наиболее толковых специалистов и запустить намеченные трансформации. Да, и еще лично проследить за работой информационного центра их нового офиса в Майами. Но это все потом.

Раздался короткий стук в дверь. Мэдлен принесла кофе. Стив кивком поблагодарил и отпустил ее. Сквозь неплотно притворенную дверь услышал, как она торопливо собирается, тихо закрывает дверь в коридор.

Теперь, вечером, когда офис был уже почти пуст, Стив мог наконец приостановить дикую гонку и немного расслабиться. Он с хрустом потянул плечи и откинулся на спинку кресла. Стив чувствовал себя возничим, проскакавшим десятки миль на бешеной колеснице. Плечи ныли, как будто он провел день не в офисе, а на ненадежном сиденье кучера, сдерживая порывы норовистых и своенравных коней, ежесекундно готовых опрокинуть шаткую колесницу.

Кофе был вкусным. Он слегка обжигал нёбо острыми имбирными нотками. Интересно, а когда это он, Стив Тайлер, стал таким романтичным? Все эти странные образы — сомы, колесницы.

А все началось позавчера, с этой странной и такой необъяснимо важной встречи в кафе. Он шел туда, чтобы еще раз просмотреть документы и скоротать время до делового визита к Майклу Бартону. Увидев на ступенях желтую тряпицу, Стив машинально поднял ее. И сам не понял, почему подошел к этой девушке, Дорис. Разумнее всего было бы отдать находку бармену или повесить ее где-нибудь на вешалке у входа. Может, ему просто нужен был повод, чтобы подойти? Бред. Уж кому-кому, а Стивену никогда еще не приходилось выдумывать поводов для знакомства. Он хмыкнул и поставил пустую чашку на стол.

Дорис. Имя такое же хрупкое и чистое, как она сама. И обладает такой же внутренней силой и страстностью. Почему он вдруг стал рассказывать ей о своей давней мечте, Амазонке? Он не возвращался к мыслям об Амазонке уже несколько лет. Стив встал и прошелся по кабинету. Да, именно так. Этот невесть откуда взявшийся романтизм, эта жажда жизни проснулась в нем именно тогда, рядом с этой странной девушкой с ее лучистыми голубыми глазами.

Стив удивился своим мыслям. Он уже перестал замечать, что деловая жизнь, даже когда она касалась взаимоотношений с людьми, стала для него чем-то вроде шахматной партии, бездушной черно-белой схемы, в которой он отлично ориентировался и которую чаще всего мог видоизменять по своему желанию. Но от этого она не приобретала ни жизни, ни красок. А рядом с ней… Стив задумчиво остановился перед окном. Слегка отодвинул жалюзи. Рядом с ней он внезапно почувствовал свою сопричастность к миру. Как будто проснулся. И самое неприятное заключалось в том, что он даже не помнил, когда «заснул». Зато вспомнил, когда последний раз «бодрствовал». Он тогда только защитил диплом магистра, и его переполняли честолюбивые планы и дерзкие замыслы. А еще тогда он был влюблен в Кэти Сэмшайн. Потом это чувство, как и его искренность, и романтизм, и много еще чего чистого и светлого, что когда-то жило в его душе, было погребено под ворохом разочарований и обид, спрятано под коркой равнодушия и покрыто плесенью цинизма. Но тогда, восемь лет назад, он был влюблен.

И с чего это я вдруг ударился в воспоминания? — оборвал свои мысли Стив. — Устал, что ли? И откуда взялась эта мучительная пустота в груди, так похожая на тоску по чему-то забытому и такому важному?