Русский Дьявол - Анатолий Абрашкин

Некоторые известные мифологи XIX века пытались реконструировать образ славянского божества времени, аналога греческого Крона (Хроноса). Ссылаясь на средневековые латинские словари, они предположили, что его звали Крът (Крет) — созвучно (совпадают первые две буквы) имени Крон. Подобной точки зрения придерживался, в частности, Якоб Гримм в своем классическом труде «Немецкая мифология» (1835). Сейчас можно конкретизировать их поиски неведомого бога и поставить точку в данном вопросе. Имя божества времени у древних славян было Курет, то есть Петух. В русских сказках и былинах он известен как Кощей Бессмертный. Другой его брат-близнец — бес Курент, про которого рассказывают такую притчу.

Однажды человек-исполин и Курент поспорили между собой, кому из них обладать белым светом. Долго боролись они, изрыли ногами всю землю и сделали ее такою, какова она теперь: где прежде были широкие равнины, там появились высокие горы и глубокие пропасти. Ни тот ни другой не осилил противника. Тогда Курент взял виноградную лозу и стиснул так крепко, что из нее ударило вино; этим вином он упоил человека в то самое время, когда тот сидел на высокой горе за божьим столом. Вскоре воротился Бог и увидел человека, дремлющего за столом; разгневался Бог и сбросил его сильною рукою с горы вниз, отчего много лет лежал он разбитый и полумертвый. Когда человек выздоровел, сила его пропала: не мог он ни скакать через море, ни спускаться в глубь земли, ни восходить к небесному столу. Так завладел Курент светом и человеком, и люди с той поры сделались слабы и малы.

Эта история открывает, что некогда Курент был верховным богом. Лишенный права управлять всем миром, он интригует против Бога и человека. В современной христианской традиции он подобен Дьяволу — что ж, это удел всех древнейших божеств. Новые боги занимают их место, и люди зачисляют проигравших в воинство нечистой силы.

Как мы уже говорили, с некоторых пор образы Кощея-Курета-Курента и Змея стали отождествляться. Совмещение Змея и Кощея в одном лице имело и глубокие внутренние основания: оба они изначально мыслились летающими, а их земные аналоги (обычные змеи и птицы) размножались схожим образом и могли в равной степени претендовать на роль прародителей мира (создателей Космического яйца). Но если гипотеза о Кощее-петухе верна, то в нашем фольклоре должен существовать и персонаж, вобравший в себя черты и петуха, и змея. И такое существо действительно имеется: это василиск!

Василиск — по древним мифам и средневековым поверьям, чудовищное животное, выглядевшее как крылатый змей с петушиной головой. Более точный портрет складывается из таких черт, как петушиный гребень, лебединые крылья, хвост дракона и птичьи лапы со шпорами. Иногда василиску приписывалось даже человеческое лицо. На средневековых гравюрах и рисунках василиск иногда изображался с туловищем жабы, головой петуха и хвостом змеи. Этим изображениям он был обязан легендам о своем рождении, согласно которым василиск мог родиться только из яйца, снесенного старым, семилетним черным петухом и высиженного в навозе жабой (здесь опять-таки мотив соединения птиц и земноводных). Происходя от петуха, василиск и погибает от него: как скоро заслышит крик петуха, он тотчас же умирает.

Главной особенностью василиска считалась его способность одним только взглядом убивать все живое. Смертоносным было и его дыхание. От него сохли растения, гибли животные и трескались скалы. В этом своем проявлении он очень схож с Огненным Змеем. Но в то же время изображение василиска с хвостом во рту символизировало годовой цикл и пожирающее само себя время. Это уже верный признак Кощея! И мы вправе заключить, что тут «сработала» формула:

Василиск = Змей + Кощей.

Имя «василиск» происходит от древнегреческого слова «базилевс», что значит «царь», поэтому его и считали «царем змей». Этому поверью способствовал и Плиний Старший, римский историк и натуралист I века, описывавший василиска как простую змею, увенчанную маленькой золотой короной. Так не поэтому ли Кощея именовали царем? В самих сказках Кощей нигде не называется царем, но со временем за ним устойчиво закрепилась слава царя подземного (подводного) мира, что и зафиксировал в своей знаменитой строке А. С. Пушкин.

Змей — одно из древнейших божеств на земле. Уступив свою власть на Олимпе более юным богам, он со временем был зачислен в стан врагов рода человеческого. Вполне возможно также, что этому способствовало и наблюдавшееся древними народами смещение аврорального овала. Область распространения полярных сияний определяется местоположением магнитного полюса Земли. Он же, в свою очередь, неоднократно мигрировал в южном направлении, причем иногда весьма значительно. Людей, наблюдавших такое «чудо», это должно было насторожить, испугать и т. д. Во все времена такого рода события принимались за знамения, причем, как правило, за предвестники беды. Геродот, рассказывая о праславянском племени невров, проживавшем в верховьях Днепра, сообщает: «За одно поколение до похода Дария им (неврам. — А. А.) пришлось покинуть всю свою страну из-за змей. Ибо не только их собственная земля породила множество змей, но еще больше напало их из пустыни внутри страны. Поэтому-то невры были вынуждены покинуть свою землю». Пустыня, о которой упоминается в тексте, находилась на севере («севернее невров идет безлюдная пустыня»), поэтому, вслед за Л. М. Алексеевой, мы должны признать, что рассказ Геродота содержит мифологически осмысленное описание небесных «катаклизмов» в небе над Днепром. Вероятно, сдвижка магнитного полюса сопровождалась и климатическими изменениями, и тогда, скорее, именно этот фактор должен был предопределить уход невров с обжитых земель. Но в восприятии самих невров природный «катаклизм» был следствием небесного явления.

А. Н. Афанасьев очень много и обстоятельно писал о соотнесении древними славянами образа Змея с темными грозовыми тучами. Извилистая форма Змея подсказывала мысль сопоставлять его с ветром (смерчем) и потоками воды, сопутствующими грозе. Во время таких ливней могло казаться, что Змей низвергается с небес на землю. С течением времени Змей стал ассоциироваться уже не с самой тучей, а с молниями, вылетающими из этой «небесной горы». Змеевидность последних, несомненно, в огромной степени способствовала возникновению такого рода фантазий. Впоследствии их перенесли с молний на метеориты, проносящиеся над землею и рассыпающиеся у всех на глазах. В одной из былин про Добрыню Никитича так описывается появление «лютого зверя Горыныча»:

Автор этого «портрета» чудища смешивает всевозможные «краски», и образ его героя является слушателю как фантасмагорическое смешение туч, дождя и молний (или даже метеоритов).

Как бы то ни было, но об истинном происхождении Змея люди стали постепенно забывать. Из владыки Космического Океана («пылающей бездны») он превратился в хозяина подземного и подводного мира, властелина тьмы. О светоносности небесного Змея теперь уже не вспоминали, наступала эпоха верховенства богов-громовержцев и богов, олицетворяющих солнечный свет. Змей же, как божество более древнее, стал выступать в качестве низринутого соперника и врага.