Дагестанская сага. Книга II - Жанна Абуева

Преодолевая смущение, Далгат шагнул к нему и произнёс, волнуясь:

– Здравствуйте!

– Вечер добрый, молодой человек! – ответил ему дирижёр. – С кем имею честь?

Приветливость в голосе музыканта растопила нерешительность юноши, и он сказал:

– Меня зовут Далгат… Мы с вами почти тёзки! Я из Дагестана…

– А-а-а! О-о-о! Очень приятно познакомиться, уважаемый почти тёзка из Дагестана! Вы здесь проездом?

– Нет, я здесь живу, учусь и работаю!

– Вот как? Ну что же, учитывая, что и я тоже по большому счёту происхожу из Дагестана, пойдёмте и по дороге с вами обо всём поговорим!

В ходе беседы выяснилось, что Джемал имеет достаточно близкие родственные связи с покойным отцом Далгата, Манапом Алибековым, и парень, обрадованный этим открытием, вдруг подумал, что не зря, должно быть, его так взволновала услышанная по радио фамилия дирижёра.

Впоследствии он не раз благодарил судьбу за тот день, когда всё-таки решился подойти к Джемалу Далгату, потому что встреча эта не только положила начало их дружбе, но и привела Далгата к поистине судьбоносным событиям.

* * *

Из письма Далгата:

«Здравствуйте, дорогие Малика и Юсуп!

Давно не писал вам, и, честно говоря, стыдно, но, поверьте, я о вас часто думаю и мысленно с вами разговариваю.

Жизнь моя довольно однообразна, хотя и занят бываю целый день по горло. В основном разрываюсь между институтом и библиотекой. Работаю над темой и одновременно готовлюсь к кандидатским экзаменам по философии и немецкому, так что, как видите, дел хватает.

Малика, ты спрашивала, хожу ли я в театр и как часто. Раньше ходил чаще, и в Мариинку, и в БДТ, и оперетту успел много раз посмотреть, а сейчас времени почти не остаётся, ведь госпожа Наука не шибко жалует тех, кто не отдаётся ей целиком!

Но у меня есть новость, для меня очень важная. Я здесь познакомился с удивительным человеком, его зовут Джемал Далгат. Он наш соотечественник, известный музыкант и очень интересная личность. Дирижировал в балетах «Горянка», «Ревизор» и многих других. А главное, выяснилось, что он состоял в родстве с моим отцом, хотя, как я понял, лично они не были знакомы.

Джемал-Эддин Энверович – таково его полное имя – отнёсся ко мне с большим вниманием, и я даже был у него в гостях. Он интересный собеседник, много знает и много гастролировал по миру, представляете, был в Японии, США, Германии, Индии!

Не скрою, я рад этому знакомству не только потому, что он интересный человек, но и оттого, что есть в нём нечто такое, что меня к нему притягивает, какое-то внутреннее благородство, и тактичность, и дух. Мы много говорим о литературе, об истории. Он столько читал всего, просто ходячий кладезь знаний!

Что касается моей жизни, то она почти не меняется и состоит главным образом из работы, учёбы и посещений тёти Розы, которая периодически ставит вопрос ребром, требуя, чтобы я оставил общежитие и перебрался к ним, ну а я героически сопротивляюсь.

У них, кстати, огромная библиотека, и каких только нет книг!

Тётя Роза стала совсем старенькой, у неё куча болезней, но всё равно она бодра, и ум её чёток и ясен.

А как поживает моя тётушка Айша? Надеюсь, что она здорова и по-прежнему согревает собою буйнакский дом. Если вдруг понадобятся какие-то лекарства, дайте мне знать, я их тут же вышлю.

На этом письмо заканчиваю. Передавайте привет всем нашим, включая и детей. Кстати, вы спрашиваете, когда у меня, наконец, появятся свои дети. Вот разберусь с диссертацией и вплотную займусь личной жизнью! А пока что почти всё моё внимание достаётся одной даме – Науке!

Всех обнимаю, с приветом, Далгат».

Джемал Далгат был не просто известным советским дирижёром. Он был сыном Дженнет Далгат – пианистки и композитора, первой горянки, окончившей с золотой медалью Лейпцигскую консерваторию. Он приходился внуком Магомеду Далгату – доктору медицины, статскому советнику и депутату 4-й Госдумы от Дагестана, и Нисаханум – дочери персидского посла в Ростове-на-Дону. И, наконец, он принадлежал к известному на Кавказе роду Далгатов, давшему Дагестану целую плеяду учёных, общественных деятелей и просветителей.

И, невзирая на столь выдающиеся аспекты его биографии, а, скорее, благодаря им Джемалу были присущи те самые благородство, скромность и обходительная корректность, которые и отличают истинного интеллигента от всякого рода эрзац и псевдо.

Атмосфера дома, в котором вырос и получил воспитание Джемал Далгат, была вся пропитана высоким духом почитания классических образцов мировой литературы и искусства, и Дженнет, так же, в свою очередь, взращённая на идеалах высокой духовной и нравственной культуры, вкупе с великой любовью к своему Отечеству, выразившейся в стремлении служить ему всеми силами души, постаралась привить эти качества и своим детям.

Джемалу было восемнадцать, когда не стало его матери, и память о ней, для него священная, неустанно подвигала его к новым и новым высотам в музыкальном творчестве. Возможно, именно это обстоятельство и сблизило с известным дирижёром Далгата, как и он, рано потерявшего родителей и так же свято почитавшего их память. Они принадлежали к разным поколениям, но многие позиции жизненных устремлений и мировоззрения роднили их между собой, и Далгата неудержимо тянуло к общению с этим человеком.

Они подружились, насколько могут подружиться люди двух разных поколений. Разница в возрасте отнюдь не мешала им сблизиться духовно и по-человечески.

Дирижёр представил юношу своей семье, состоявшей из супруги и дочери Дженнет, которая была старше Далгата на несколько лет. Она рисовала картины и так же, как её отец и бабушка, имя которой она унаследовала, была вся пронизана творческим началом, пребывая в убеждённости, что жизнь в её красочном многообразии должна быть запечатлена на полотнах наилучшим образом.

Постепенно визиты в дом Джемал-Эддина Далгата обрели характер традиционности, и как-то в один из вечеров молодой человек был представлен двоюродной племяннице хозяина, которую звали Сайда. Учтиво поздоровавшись, Далгат переключился на Джемал-Эддина, с увлечением рассказывавшего о новой постановке.

Беседа за столом была живой и непринуждённой. Все много шутили, особенно Дженнет, которая то и дело подтрунивала над Далгатом, интересуясь, сколько же черепов ему уже удалось откопать. Далгат отвечал ей в тон, в свою очередь спрашивая, сколько шедевров она выбросила за последние дни в мусорную корзину. Ему было хорошо среди этих людей, так неожиданно вошедших в его жизнь и ставших ему близкими.

Сайда почти не говорила, а лишь внимательно слушала, вставляя изредка фразы, носившие, как заметил Далгат, характер одновременно содержательный и юмористический. Когда настало время прощаться, Дженнет попросила его проводить девушку.