Отражение. Зеркало надежды - Галина Гончарова

– Я что – на дурака похож?

– Нет…

– Мотя, сломать тебе дверь можно. Но! Твоя мать не прописана в этой квартире. Она только наследница…

– Нет.

– Почему?

– На квартиру бабушка оформила договор ренты. На все остальное имущество написала на меня дарственные. Вплоть до сковородок.

– То есть?

– Еще при жизни все подарила мне. У нее же Паркинсон нашли, когда мне было лет пятнадцать…

– Ну да. Я помню…

– Вот тогда она и пошла по адвокатам. Когда мне исполнилось шестнадцать, она меня прямо в день рождения потащила к нотариусу, там была комиссия какая-то… Я плохо помню, но бабушку признали психически здоровой.

– Вот даже как…

– Да. Это все есть – и у меня какие-то бумаги, и у нотариуса должны быть копии… Наверное. Я точнее не знаю. Но бабушка все оформляла очень дотошно.

– Это хорошо… А квартира у вас приватизирована?

– Да. Вот как бабушка заболела, ей пришлось уволиться, она и занялась.

– То есть твоя мать…

– Когда шла первая волна приватизации, меня еще на свете не было, а бабушка потеряла все доверие к правительству. Сказала, что она по их правилам играть не будет, и ничего не делала. Да и некогда было, выжить бы…

– Понятно. Юридически твоя мать – никто?

– Она моя мать. Биологически. И все. Если это она, конечно…

– Ты ее…

– Пятнадцать лет не видела, не слышала, и еще бы столько же не встречаться. Я и сейчас в шоке. Как можно было себя так довести?

Участковый только хмыкнул в ответ на наивное заявление.

– Да вот так. И не такое видывать приходилось.

Матильде не приходилось. А для Малены, напротив, это было логично. В ее мире женщины и помоложе могли хуже выглядеть.

Плохая пища, тяжелые условия, пара плюх в день от супруга…

– А мне сейчас что делать?

– Ну, дверь вскрывать никто не будет, сама понимаешь.

– А вы…

– Я? С чего бы? Ни у кого таких прав нет. Но ты вечером бери копии документов и подходи ко мне?

– Куда?

– На Новосельскую. Где мы сидим, представляешь?

– Нет.

– Новосельская, шестнадцать. Скажешь, что ко мне. Тебя во сколько ждать?

Малена прикинула.

– Не раньше семи.

– Вот на семь я эту компанию и приглашу. И… Матильда, я, конечно, знать не хочу ничего. Так что не отвечай. Но если у тебя все оригиналы документов дома, стоит их куда-нибудь перенести. Хотя бы и в банковскую ячейку. И ключ хранить у сердца.

– Спасибо, Семен Семенович, – искренне поблагодарила Матильда.

А ведь и правда…

Вот так придут, сломают дверь… доказывай потом.

А с бабушкиной смерти еще и полугода не прошло. Как же гадко!

* * *

Матильда была в таком душевном раздрае, что руководство на себя пришлось взять Малене. Герцогесса отлично справлялась, печатала, отправляла факсы, принимала посетителей, варила кофе, успокаивала подругу…

Вечером они с такой скоростью удрали с работы, что даже джип не заметили. Давид, который хотел было выйти и что-то сказать, не успел за ручку взяться. Малена пронеслась с такой скоростью, что спринтеры могли бы только завистливо вздохнуть.

Мужчина подумал несколько минут, а потом завел мотор и поехал в знакомый двор. Может, там представится случай поговорить?

* * *

Дома Матильда схватила сумку с документами.

Да, именно сумку, в которой лежало несколько толстых папок, подписанных именами. Ее и бабушкиным.

Случись пожар, все в одном месте, схватил на плечо да и выбежал. Это бабушка так устроила.

В эту же сумку отправились бабушкины золотые часы, два кольца, серьги с изумрудами и медальон. Все достаточно дорогое, золотое, тяжелое. Бабушка дешевку не уважала ни в каком виде и считала, что золото в семье должно быть на черный день. Придет край – продать можно.

Матильда была с ней согласна. Носить ей это не хотелось, но и оставить в доме?

Ну уж нет!

Сбербанк!

* * *

Давид искренне удивился, когда увидел Матильду не входящей в подъезд, а выходящей из него. В том же рабочем наряде, но со спортивной сумкой на плече. И – не удержался.

– Подвезти?

Матильда могла бы согласиться, но Малена не собиралась церемониться.

– Благодарю. Вынуждена отказаться.

Через дворы она до Сбербанка добежит за пять минут, на машине будут все двадцать. Да и ни к чему это…

Многие горести – от многих знаний. Позаботьтесь о ваших близких, пусть не горюют. А о дальних – тем более.

Давид и мяукнуть не успел, как Матильда исчезла во дворах. И что теперь? Догонять ее? Или…

Или – выглядело куда как привлекательнее.

Давид завел машину и решил проехаться по окрестностям. Может, и найдет кого порасспросить? С кем Матильда живет, дружит, может быть… встречается?

А ведь и такое возможно. И тогда объяснима странная холодность девушки…

* * *

Матильда тем временем оформляла на себя ячейку в Сбербанке.

Да уж, недешево стоят подобные услуги. Но и не настолько дорого. Так что сумка с документами заняла свое место в уютном симпатичном сейфе, а ключ Малена, поколебавшись, повесила на шею. На цепочку.

Нет, не с крестиком. Вот уж чего бы бабушка Майя, пламенная коммунистка, никогда не допустила, так это всяких крестов-образков. Но и у Матильды были свои реликвии.

На цепочке висел маленький, размером с вишенку, медальон. Гладкий, закрытый. Бабушка Майя все собиралась сходить к ювелиру да разобраться, как он открывается, но не собралась вот…

Он достался отцу Майи от его матери, а той от ее отца… одним словом – древность. А учитывая, что материал был – золото, да и цепочка старинная, хорошего исполнения…

Матильде бабушка его отдала, когда девушке шестнадцать исполнилось. Та и носила вместо крестика.

Может, правда сходить к ювелиру?

А, время терпит!

И Матильда помчалась через дворы к зданию УВД.

* * *

Как выглядят внутренности полицейского участка?

Вход. Потом турникет, который открывается изнутри, и аквариум с дежурным. К нему Матильда и обратилась:

– Я к Никанорову, он меня должен ждать.

Дежурный, толстощекий молодой человек, который только что вороватым движением спрятал под стол огурец, одарил ее вполне себе коровьим взглядом. Спокойным и отстраненным, такому хоть небо на рога падай.