Нет худа без добра - Мэтью Квик

Но тут, сколько я ни думал, ничего не приходило в голову.

Я приготовил кофе и только сделал первый глоток, как до меня дошло.

Рассказывая Вам в прошлом письме о самых разных, не связанных друг с другом событиях, я совсем забыл о том, ради чего я сел писать его. Я даже ничего не сообщил Вам о самом важном, что было вчера, когда я ходил в библиотеку. Наверное, я действительно колоссальный ярко выраженный идиот.

(Что-нибудь интересное всегда уводит мои мысли в сторону, и часто людям трудно поддерживать со мной беседу, так что я стараюсь поменьше разговаривать с незнакомцами и предпочитаю писать письма, в которых можно спокойно изложить всё, не то что в разговоре, где нужно вовсю пыхтеть, чтобы успеть сказать то, что ты хочешь, и почти никогда это не удается.)

А в библиотеке я нашел статью в «Хаффингтон пост», где говорилось, что далай-лама благословил Вас в храме Махабодхи в Бодх-Гая. Газета была от 18 марта 2010 года. Там были также фотографии. На одной Вы кланяетесь далай-ламе, а он наклонился и касается руками Вашего лба таким жестом, будто молится, а на другой Вы молитесь с открытыми глазами и в наушниках фирмы «Боуз», на вид очень дорогих. Мне стало интересно, что это Вы слушаете. На левом запястье у Вас были деревянные четки, а на правом старый кожаный ремешок от часов. Судя по Вашим глазам, на Вас нашло вдохновение. Вы помните этот день?

Вы видели эту фотографию?

Получить благословение далай-ламы – это, наверное, очень большая честь, и я хочу поздравить Вас прямо сейчас, хотя это событие произошло почти два года назад. Наверное, это эквивалентно встрече с римским папой. Я был бы очень возбужден, если бы встретил папу, даже этого нового папу, немца. Мама не любила немцев, потому что ее отца убили на Второй мировой войне. (Я ничего не имею против немцев.)

Потом я нашел статью в «Сиракьюз буддизм экзаминер». В ней говорилось, что «журнал „Тайм“ в обзоре самых значительных событий последних 12 месяцев назвал самосожжение тибетских монахов „главным недостаточно освещенным событием“ 2011 года». Там же был помещен снимок монаха, который поджег себя. Он был похож на столб горящей лавы. Не верилось, что этот человек сжигает себя заживо, потому что он стоял совершенно спокойно, а красновато-оранжевое пламя было почти красиво.

(Я также подумал, почему смотреть в интернете в публичной библиотеке на горящего человека считается нормальным, а на двух обнаженных женщин, лижущих друг друга, не считается. Кто устанавливает эти правила? Смерть – это нормально, а секс – нет. Матери должны умирать. Рак настигает тебя, когда ты меньше всего этого ожидаешь.)

Я долго смотрел на горящего монаха, но никак не мог заставить себя поверить, что это реальный человек. Не то чтобы я не верил заголовку и сомневался в нем, просто мне трудно было поверить, что такие вещи действительно случаются. Что люди на другой стороне земного шара способны так переживать из-за чего бы то ни было, что поджигают самих себя.

Насколько я понял, эти монахи совершили самосожжение, чтобы привлечь внимание к Вашей общей цели – возвращению далай-ламы в Тибет.

Еще в статье было написано, мол, «журнал „Тайм“ признает, что сейчас, чтобы вопрос о Тибете попал в новости, надо, чтобы президент США возмутил Пекин встречей с далай-ламой или знаменитый человек вроде Ричарда Гира начал сбор средств».

Когда я прочитал это, то был потрясен: Вы, мой друг Ричард Гир, влиятельнее президента США, потому что его даже не назвали по имени, а Вас назвали.

Интересно, что ты чувствуешь, если ты более знаменит и влиятелен, чем Барак Обама?

Я понял также, что, устроив званый обед, Вы можете сделать для далай-ламы больше, чем буддистские монахи, заживо сжигающие себя. Их жертва остается почти без внимания, потому что они никому не известны, а то, что Вас благословил далай-лама, было напечатано в «Хаффингтон пост».

Вы, Ричард Гир, влиятельный человек.

Я рад, что в этот трудный период моей жизни решил довериться именно Вам. Чем больше я узнаю о Вас, тем лучше я понимаю, что мама была права, сохранив Ваше письмо в ящике для нижнего белья. Возможно, она знала, что мне понадобится Ваш совет, когда ее уже не будет, и хотела, чтобы я нашел Ваше письмо и понял, что это ключ. Получается, что она все еще помогает мне, устроив так, чтобы мы с Вами переписывались.

На сайте, который называется «Тибетское солнце», я прочитал (и записал в свой блокнот для интересных вещей) следующее: «Сообщают, что бывший буддистский монах, который поджег себя на прошлой неделе в знак протеста против китайского правления в Тибете, умер от ожогов. Это уже двенадцатый тибетец с марта этого года, протестующий таким образом против пекинской политики. Семеро из них, согласно сообщениям, умерли».

Двенадцать монахов сожгли себя ради того, к чему стремитесь и Вы.

Разумеется, это напомнило мне о двенадцати учениках Иисуса Христа, включая моего тезку Варфоломея (которого иногда называют Нафанаилом).

Я подумал, что, может быть, Вы, Ричард Гир, современный буддистский Иисус Христос.

Интересно, а Вы никогда не думали о том, чтобы сжечь себя, раз Вы тоже буддист? Представляете, какой шум подняла бы пресса?! Все во всем мире были бы как громом поражены, если бы знаменитый голливудский актер и филантроп Ричард Гир совершил самосожжение.

Представляете, какое бы это произвело впечатление!

Это была бы Ваша самая знаменитая роль!

Но я от всей души надеюсь, что Вы не предадите себя огню, потому что я ведь только-только начал переписку с Вами. Я хотел бы продолжить этот разговор, так что, пожалуйста, не идите путем тибетских монахов. Я думаю, живой Вы можете сделать гораздо больше, чем мертвый, и похоже на то, что их жертвы бессильны против Китая. И ведь есть еще Ваше письмо-ключ, найденное в мамином ящике для нижнего белья. Может быть, Вам предназначено помочь не только далай-ламе, но также и мне, Бартоломью Нейлу. Ваше самосожжение никак не поможет мне в текущий момент, – по крайней мере, я не вижу, каким образом оно могло бы помочь.

Никто в Соединенных Штатах даже не знает, что эти монахи приносят такие колоссальные жертвы, и их судьба приводит меня в уныние.

«Жизнь – дерьмо», – говорит мой консультант по утратам, молодая рыжеволосая Венди, всякий раз, когда наш разговор заходит в тупик.

Это ее стандартная фраза по умолчанию.

Мудрость, предназначенная для меня.

«Жизнь – дерьмо».

Когда она говорит это, то как бы притворяется, что нас с ней связывает не ее работа, а человеческая дружба. Мы как бы пьем пиво в баре вроде друзей, которых показывают по телевизору.

«Жизнь – дерьмо».

Она произносит это даже шепотом, как бы понимая, что не должна мне говорить это, но хочет, чтобы я знал, что ее оптимистический тон и позитивные утверждения – это притворство, часть игры.

То же самое, что быть птичкой.