Красным по черному - Александр Огнев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кит задумался. Ясно, что друг Юрик не шутит. Кроме того, он безусловно прав, и возразить ему трудно. Говорить о том, что он выдвигает какие-то непомерные требования, не приходится. Разъяснять же сложности и проблемы, возникающие ежеминутно, втусовывать[4]опасности, с которыми связано добывание заказанных герлух, — дело пустое. Это и впрямь не его головная боль.
— Есть у меня ещё одна в загашнике. Отдельно.
— Я что-то не понял, Кит…
— В отключке она… Клёвая девочка, похоже, только начала зависать. Может, и вовсе впервой вмазалась. Может, самая подсадка. Короче, откололась фундаментально. Эскулап её посмотрел, тут же взял кровь и посадил на капельницы. Поэтому я тебе и не стал её показывать сразу, а в нижний бокс упаковал и Надежду приставил…
— Веди уже, наконец!
Они спустились вниз, в подвальные помещения, где находились различные технические службы: щитовая и котельная, винный погреб и холодильник, сауна и мастерская. Кит стукнул в одну из дверей, которая почти сразу открылась. На пороге стояла стройная молодая женщина в светло-голубых джинсах и рубашке, завязанной узлом на животе.
— Вот, — бросил ей Кит, — зашли на твою подопечную глянуть. Как она, не оклемалась ещё?
— Один раз очухалась, — ответила та, отступая в сторону, — но ненадолго. До ветру сбегала — и опять… Сейчас, кажется, заснула после капельницы.
Молодые люди подошли к постели, и Кит осторожно поднял одеяло.
— Как? — почти шёпотом спросил он.
— То, что надо, — кивнул его партнёр и так же тихо добавил: — Ладно, укрой. Простудишь!
Они вернулись к двери.
— Что, чаровница наша, — Юра приобнял Надежду за талию, — придётся потрудиться малость. Постарайся поскорее привести детку в божеский вид. Ну и… просвети без лишних эмоций, подготовь, так сказать, к работе. Договорились?
Он слегка шлёпнул её.
Кисло улыбнувшись в ответ, девушка закрыла за ними дверь.
Уже сев за руль, Юра многозначительно взглянул на приятеля, вышедшего его проводить:
— Проследи, чтобы никто из твоих коблов к этой детке на пушечный выстрел не приближался.
— Будь спок! — понимающе ухмыльнулся Кит. — А про беленькую ты уже забыл?
— Беленькую тоже придержи пока. Остальных — отправляй… И заясни, наконец, своим муфлонам[5], чтобы привозили не младше шестнадцати! Педофилы долбаные…
* * *
В её замутнённом сознании всё сплавилось в один сплошной конгломерат какого-то фантастического кошмара. Снова и снова прислушивалась она к себе и вновь и вновь убеждалась, что это — не сон и не глюки. Болело всё: голова, руки, ноги… Тошнота приступообразно подкатывала к горлу… Неведомый до сих пор привкус обжигающей горечи иссушил всё во рту. Мучила дикая жажда, и какой-то мерзкий химический запах буквально изматывал, словно в нос были вставлены ватные тампоны, пропитанные неким ядовитым веществом. Так плохо ей не было ещё никогда.
Она, в который раз, попробовала открыть глаза, но вместо этого опять провалилась в темноту…
…Первое, что она увидела, придя в себя, — лицо склонившейся над ней незнакомой молодой женщины. И тут же услышала её голос:
— Наконец-то! Уж и не знаю, с прибытием или с возвращением!
— Где я? — еле слышно просипела она.
— Хороший вопрос, — ухмыльнулась девица, распрямляясь и отходя от её постели.
Она достала из кармана джинсов зажигалку, закурила и, сев в кресло, сквозь сигаретный дым щуро взглянула на девушку:
— Тебя как звать?
— Алёна, — слабо ответила та.
Незнакомка вздёрнула бровь:
— Алёна! Лена, что ли?
— Нет, Алёна.
— Ладно, Алёна, так Алёна. А меня зовут Надежда. Такое обманное имя.
— Почему обманное? Хорошее и…
Девушка закашлялась, недоговорив.
— Ах, какие мы нежные! — Надежда загасила окурок. — Ничего, это излечимо. Скоро будешь чадить как паровоз.
— Нет, — хотя и тихо, но твёрдо возразила Алёна, — курить я никогда не буду.
— Ну да, — согласилась женщина не без иронии, — и пить, конечно, тоже!
Она встала, подошла к небольшому столику в углу, на котором стояло несколько бутылок, плеснула себе что-то в рюмку и привычным движением опрокинула её в один глоток.
— Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт, — почти продекламировала она и недобро уставилась на Алёну.
— Напрасно вы мне не верите, — спокойно сказала та, глядя на неё из-под опущенных ресниц.
— О, ещё и «вы»! Обидеть, что ли, хочешь?
— Нет, почему?
— По земле!
— Что? — не поняла Алёна.
Надежда налила себе ещё одну рюмку и выпила так же порывисто, как первую.
— Тебе сколько лет? — вместо ответа задала она вопрос.
— Семнадцать.
— Понятно. И хочется, и можется, да мама не велит.
— Зачем вы так?
— Так — это как? — в очередной раз усмехнулась новая знакомая и снова спросила, вдруг, как под дых дала: — Давно зависаешь?
— Да нет, — смущённо ответила Алёна. — Я этим вообще не балуюсь. Попробовала только. И сразу — вон как…
— Ага, первый блин — комом, значит… Слушай, а что ж ты, такая вся из себя положительная, на ночную дискотеку попёрлась? Сидела б дома, вышивала крестиком. Мамаша подыскала бы тебе такого же правильного очкарика из вундеркиндов. — Она и не думала скрывать насмешку. — Ходили б вы с ним в музеи и театры, а в свободное время плодили вундеркиндиков. «Только попробовала…» Скажи ещё, что впервой! Ты кому мозги полощешь, пацанка? Я ж тебя раздевала!..
— Зачем так волноваться-то? — Алёна села на кровати, кутаясь в одеяло. — Где мои вещи? Я в туалет хочу.
Надежда хмыкнула и, подняв сиденье кресла, внутри которого оказался ящик, достала оттуда огромную фланелевую рубашку:
— На пока, накинь «пальтишко»! Ты, как, сама дойдёшь или помощь нужна?
— Думаю, дойду. — Девушка действительно утонула в рубашке. — Знать бы только — куда?
— Идём уже.
Надежда нехотя поднялась, направляясь к двери…
— Нет, а всё-таки, — вновь спросила Алёна, когда они вернулись и она, зябко дрожа, прямо в рубашке, больше напоминающей халат, снова забралась под одеяло, — где я, а?
Надя пристально взглянула на неё, закурила новую сигарету и как-то мрачно-спокойно ответила: