Пусть каждый исполнит свой долг - Яков Аркадьевич Гордин

шведов. Многократно Орешек, как он тогда назывался, выдерживал осады. Но в 1611 году шведский полководец Делагарди захватил его.

С тех пор Орешек под именем Нотебурга стал шведской крепостью.

Нотебург защищало 450 солдат при 142 орудиях.

Петр стянул к Нотебургу больше 15 000 человек и сильную артиллерию. Лошадей было мало, и солдаты тащили пушки сами.

Началась правильная осада с устройством траншей и мощных осадных батарей.

Прозрачным сентябрьским утром Петр вместе с бомбардир-поручиком Александром Меншиковым смотрел с берега Невы на Нотебург. Крепость стояла на острове.

Серые невские волны казались светлее от бледно-голубого осеннего неба. Из-за леса поднялось солнце, и река засверкала, слепя глаза.

Темные могучие стены Нотебурга были теперь окружены серебряным сиянием воды.

Слабо плескались у низкого, поросшего осокой берега маленькие волны, и металлические звуки доносились иногда из русского лагеря. Там заряжали пушки.

— Ишь красота какая! — усмехнулся в усы Меншиков. — Как в бабкиной сказке. Ничего, скоро мортиры ударят, красоты поубавится.

— Без лодок нам до шведа не добраться, — сказал Петр. — А лодки с Ладоги вести водой мимо их пушек немыслимо. Сколько потопят!

Царь махнул рукой офицеру. Тот понял и быстро развернул перед Петром карту.

— Смотри, — сказал Петр Меншикову. — Вот тут просеку прорубим и лодки волоком вытащим…

— Тяжко! — засомневался Меншиков.

— Тяжко?! — зло обернулся к нему Петр.

Меншиков умолк.

В тот же день между Ладожским озером и Невой начали прорубать трехверстовую просеку. А когда прорубили, солдаты, скинув мундиры, обдирая ладони о жесткие веревки, поволокли тяжелые лодки посуху.

Петр тоже впрягся в одну из первых лодок. Перекинув веревку через худое плечо, он шел, как бурлак, наклонившись вперед и опустив голову. Но при этом он искоса рассматривал лица ближайших солдат… Труд был тяжелый — не всякая лошадь потянет. И солдаты смотрели сурово, иногда угрюмо, но ни на одном лице не видел он отчаяния и озлобления.

Странное дело, как отличались лица солдат от лиц мужиков, которых по его приказу сгоняли строить крепости, города, укрепления. Мужики чужую им, непонятную работу делали, проклятую, ненавистную работу. А солдаты — хоть и тяжкую, но свою, необходимую. Солдаты ему верили и готовы были терпеть с ним все лишения.

За 24 часа в Неву переволокли около 50 лодок. И сразу же начали обстреливать крепость. Десять дней не переставая били пушки и мортиры. Прав был Меншиков: красоты поубавилось. Орудийный дым и дым от пожаров в Нотебурге застилал берега реки, заслонял солнце. Нева снова стала свинцовой. В стене образовался большой пролом.

Штурм начался 11 октября.

Рано утром артиллерийский огонь прекратился, и лодки с добровольцами из разных полков ринулись к острову. Солдаты гребли бешено, стараясь поскорее добраться до песчаной полосы у крепостных стен. Гремели шведские орудия. Поплыли по воде обломки лодок и темные кровяные пятна… Но передовые отряды уже достигли острова и ринулись в пролом.

Впереди добровольцев гвардейского Семеновского полка бежал к стенам подполковник князь Михаил Голицын. Высокий, худой, он бросил в ножны свою офицерскую шпагу и схватил ружье убитого солдата. В смертельном рукопашном бою, который ждал семеновцев, со шпагой многого не сделать…

Шведы успели построить за проломами баррикады из камней, бревен, земли. В лица атакующим ударил залп. С Голицына пулей сорвало шляпу. С баррикады навстречу семеновцам большими прыжками ринулись шведские пехотинцы, выставив вперед сверкающие в пороховом дыму багинеты.

Голицын увернулся от штыкового удара. Напавшего на него шведа сбил прикладом семеновский унтер-офицер. Второго шведа Голицын встретил ружейным выпадом — резко звякнули столкнувшиеся багинеты. Швед оказался слабее, штык подполковника вонзился ему в плечо. Но из-за баррикады катилась новая волна контратакующих. Яростно отбиваясь, семеновцы начали отступать. В тесноте пролома негде было размахнуться для удара штыком. Били противника стволами ружей, старались оттеснить его, отбросить.

Лодки подвезли новые штурмовые отряды. Но им не хватало места в проломах.

Шведы бросили в контратаку все силы. Бой перешел на прибрежный песок.

Вырвавшийся из схватки Голицын окинул взглядом поле боя. Он увидел: еще немного — и русский десант будет сброшен в воду. Он увидел: солдаты оглядываются, ищут глазами лодки… Они думают об отступлении, о бегстве!

Швырнув ружье, подполковник кинулся к берегу. Оттолкнул одну лодку, другую, третью… Течение подхватило их и понесло.

— Семеновцы! — закричал он, срывая голос. — Назад дороги нет! Сзади смерть! Только вперед!

И снова бросился в бой. Семеновские роты, сомкнув ряды, ворвались в пролом. Силы шведов иссякали…

После тринадцати часов рукопашного боя Нотебург был взят.

Русская армия потеряла во время осады полторы тысячи убитыми и ранеными.

Из шведского гарнизона остался на ногах всего 41 солдат.

Крепость была переименована в Шлиссельбург, а комендантом ее стал бомбардир-поручик Меншиков.

Дела на севере шли хорошо.

3. Петр идет в огонь

В Воронеже успешно строился флот для Азовского моря. Из Турции пришли успокоительные известия: турки решили соблюдать мир.

19 марта 1703 года Петр из Шлиссельбурга отправился с двадцатитысячным корпусом осаждать шведскую крепость Ниеншанц, стоявшую недалеко от устья Невы.

Царю не терпелось увидеть море, Балтийское море, ради которого велась эта тяжкая война. 28 апреля он велел посадить в лодки семь гвардейских рот.

Флотилия из шестидесяти больших лодок поплыла вниз по Неве. Шведы из крепости открыли огонь — пришлось прижаться к противоположному берегу. При впадении Невы в море Петр велел лодкам причаливать.

Он выпрыгнул из лодки и по колено в холодной воде, по которой еще плыли мелкие льдины, вышел на мокрый темный прибрежный песок. Сырой ветер шел с Балтики и качал густой кустарник, росший неподалеку. Петр стоял и нюхал этот ветер. За ним вышел на берег Меншиков и молча встал чуть позади. Балтика лежала перед ними…

Петр велел трем ротам под начальством Михаила Щепотева оставаться здесь, разбить лагерь поодаль от берега и, выставив посты, следить, чтоб неприятельские суда незаметно не проникли в Неву. Сам он, переночевав на взморье, с остальными ротами вернулся в лагерь под Ниеншанцем.

В ночь на 30 апреля на осадных батареях были установлены орудия — 19 пушек и 13 мортир.

В полдень 30 апреля Шереметев послал к коменданту крепости трубача с письмом, предлагая сдаться.

«Король доверил мне крепость, чтобы я оборонял ее», — отвечал комендант.

Тогда, выждав до семи часов вечера, русские открыли огонь. Всю ночь пушки разбивали ядрами крепостные укрепления, а мортиры метали бомбы в город. Город горел.

На рассвете с крепостного вала раздалась барабанная дробь: шведы просили остановить пальбу. Ниеншанц сдался.

Россия получила первую морскую гавань на Балтике.

Это произошло 1 мая 1703 года. А 2 мая