Реликт - Линкольн Чайлд

быть её научным руководителем, Марго даже подумала, что произошла какая-то ошибка. Фрок — автор теории «эффекта Каллисто», профессор кафедры статистической палеонтологии Колумбийского университета, глава отдела эволюционной биологии музея — избрал её в аспирантки! Этой чести удостаивались очень немногие.

Карьеру Фрок начинал как антрополог. Прикованный перенесённым в детстве полиомиелитом к инвалидной коляске, он тем не менее провёл выдающуюся полевую работу, результаты которой до сих пор являлись основой многих учебников. После того как несколько серьёзных приступов малярии сделали невозможным продолжение полевых исследований, Фрок посвятил все свои силы разработке эволюционной теории. В середине восьмидесятых он выступил с новой радикальной гипотезой, вызвавшей бурную полемику. Сочетая теорию хаоса и дарвинизм, гипотеза Фрока оспаривала общепринятое мнение, что жизнь эволюционировала последовательно. Учёный теоретически допускал, что принцип последовательности иногда нарушался; он считал, что недолговечные аберрации — «чудовищные виды» — иногда становились ответвлением эволюции. Фрок доказывал, что эволюция не всегда вызывалась слепым отбором, что само окружение способно вызывать в видах внезапные, причудливые изменения.

Хотя теория Фрока подкреплялась блестящей серией статей и документов, большинство светил научного мира продолжали пребывать в сомнении. Если причудливые формы жизни существуют, вопрошали учёные, то где же они скрываются? Фрок отвечал, что его теория прогнозирует как быструю передачу генов, так и быструю эволюцию.

Чем чаще специалисты называли Фрока заблуждающимся, даже безумным, тем охотнее становилась на его сторону популярная пресса. Его теорию окрестили «эффектом Каллисто», по греческому мифу, где молодая женщина внезапно превращается в медведицу. Хотя Фрок и жалел о популистском толковании своего труда, он расчётливо пользовался известностью для продолжения научных изысканий. Как многие блестящие учёные, Фрок был увлечён собственными исследованиями; Марго иногда казалось, что всё прочее, в том числе и её работа, вызывает у него скуку.

Консерватор в другом конце комнаты поднялась и, ни слова не говоря, ушла на обед, значит, время близилось к одиннадцати часам. Марго написала на листе бумаги несколько фраз, очистила экран компьютера и взяла тетрадь для записей.

Кабинет Фрока находился в юго-восточной башне, в конце коридора пятого этажа: он представлял собой оазис, далёкий от лабораторий и автоматизированных рабочих мест, весьма характерных для той части музея, куда не ходят посетители. На массивной дубовой двери кабинета было написано просто: «ДОКТОР ФРОК».

Марго постучала.

Она услышала покашливание и негромкий шорох, инвалидной коляски. Медленно открылась дверь, появилось знакомое румяное лицо, кустистые брови были удивлённо нахмурены. Потом взгляд Фрока посветлел.

— Ну да, сегодня же понедельник. Входите.

Фрок произнёс это вполголоса, коснулся запястья Марго пухлой рукой и указал ей на кресло. Одет он был, как обычно, в тёмный костюм с белой рубашкой и ярким пёстрым галстуком. Густая грива седых волос была взъерошена.

Стены кабинета были заставлены старыми застеклёнными книжными шкафами, на полках лежали реликты и диковины, привезённые из экспедиций. Книги были сложены у одной из стен в громадные, грозящие рухнуть стопы. Два больших эркера выходили на Гудзон. Зачехлённые викторианские кресла стояли на потёртом персидском ковре, на письменном столе лежало несколько экземпляров последней книги Фрока «Фрактальная эволюция».

Рядом с книгой стояла знакомая Марго глыба серого песчаника. На плоской поверхности камня был глубокий отпечаток, странно смазанный и вытянутый вдоль одного края, с тремя большими вмятинами возле другого. Фрок утверждал, что это ископаемый след неизвестного науке существа: единственное материальное свидетельство, подтверждавшее его теорию аберрационной эволюции. Другие учёные оспаривали этот факт. Многие не верили, что это ископаемый след, и называли его причудой Фрока. Многие вообще его не видели.

— Уберите этот хлам и садитесь, — сказал Фрок, возвращаясь на своё любимое место у одного из окон. — Шерри? Хотя нет, вы всегда отказываетесь. Как глупо с моей стороны забыть об этом.

На предложенном кресле лежало несколько старых номеров журнала «Нейчур» и рукопись неоконченной статьи, озаглавленной «Филогенетическая трансформация и широколистный папоротник кайнозойской эры». Марго переложила всё на ближайший столик и села, гадая, упомянет ли Фрок о смерти двух мальчиков.

Несколько секунд он, неподвижно застыв, глядел на неё. Потом замигал и вздохнул.

— Ну что, мисс Грин? Приступим? Разочарованная, Марго раскрыла тетрадь. Быстро просмотрела записи, потом стала обосновывать свой анализ классификации растений племенем кирибиту и то, какое он имеет отношение к следующей главе диссертации. Слушая её, Фрок склонил голову на грудь и закрыл глаза. Посторонний человек принял бы его за спящего, но Марго знала, что доктор внимательно слушает.

Когда она закончила, Фрок медленно расправил плечи.

— Классификация лекарственных растений по способу воздействия, а не по внешнему виду, — пробормотал он наконец. — Интересно. Этот параграф напоминает мне о том, с чем я столкнулся у племени ки в Бечуаналенде.

Марго терпеливо ждала воспоминаний, которые неизбежно должны были последовать.

— Ки, как вам известно, — Фрок всегда предполагал, что слушатель так же хорошо знаком с предметом, как и он сам, — некогда использовали кору некоего кустарника как средство от головной боли. Шарьер изучал их в восемьсот шестьдесят девятом году и отметил этот факт в полевых журналах. Когда я появился там три четверти века спустя, племя уже не пользовалось этим средством. Теперь ки верили, что головные боли вызываются колдовством.

Рассказывая, он понемногу передвигался в кресле.

— Для исцеления заболевшего его родственники находили колдуна и, разумеется, убивали. Естественно, родные убитого жаждали мести и зачастую приканчивали больного. Можете представить, к чему это в конце концов привело.

— К чему же? — спросила Марго, полагая, что Фрок намерен объяснить, какое отношение всё это имеет к её диссертации.

— Ну, ясное дело, — развёл руками Фрок, — к медицинскому чуду. У людей перестали болеть головы.

Его широкая грудь затряслась от смеха. Марго тоже улыбнулась — и осознала, что это впервые за день.

— Ну, хватит о первобытной медицине, — с лёгким сожалением сказал Фрок. — А работа в поле была интересной.

Он немного помолчал.

— Знаете, в экспозиции «Суеверия» племени ки отводится целый раздел, — продолжал учёный. — Конечно, выставка будет чудовищно разрекламирована для привлечения зрителей. Специально для этого пригласили какого-то молодого человека, только что окончившего Гарвард. Говорят, в компьютерах и маркетинге он разбирается лучше, чем в чистой науке.

Фрок снова слегка передвинулся в своей коляске. Пока Марго укладывала в сумочку тетрадь. Фрок заговорил снова:

— Скверная история произошла сегодня утром.

Марго кивнула.

Фрок немного помолчал.

— Боюсь за музей, — наконец произнёс он. Удивлённая Марго сказала:

— Они были братьями. Это трагедия для семьи. А все остальные скоро забудут о случившемся — как обычно.

— Думаю, что нет, — ответил Фрок. — Я кое-что слышал о состоянии трупов. Приложенная сила была… необычайной.

— Не предполагаете же вы, что их убило