Звезды немого кино. Ханжонков и другие - Марк Кушниров

Отец Ханжонкова Алексей Петрович был заметным офицером в своём кругу, дослужился до полковника. Служил в сводном полку по охране наместника в Польше, жил на широкую ногу (при весьма скудных доходах), слыл красавцем и сердцеедом, знатоком лошадей и прекрасным наездником. Однако службу ему пришлось бросить и поспешить на помощь старым и больным родителям, которым было не под силу справиться с хозяйством. Наш Ханжонков был его третьим сыном — от второй жены Прасковьи.

Итак, в 19 лет Александр был выпущен из училища в чине подхорунжего и направлен в 1-й Донской казачий полк, расположенный в Москве. Логичным для него было бы именно здесь увидеть «Синематограф братьев Люмьер», однако случилось это далеко от Москвы — в Ростове-на-Дону, где он не так давно учился в гимназии и куда не раз приезжал к однокашнику по службе. Там, в местном «иллюзионе», он и вкусил парижское зрелище, которое перевернуло его мысли и саму жизнь. Созрело решение выйти в отставку и заняться кинематографом. Скажу в сторону: он был неплохо образован, начитан, писал стихи (конкретнее об этом чуть ниже) и знал французский — довольно свободно говорил на нём и писал.

Однако поначалу ни о каком собственном производстве речи не было. Такого производства в России не существовало — вообще! — и конкурировать с Парижем смельчаков не находилось. Слишком серьёзен был материальный риск. Речь могла идти только о прокате.

Женившись и получив на обзаведение 5 тысяч рублей, Ханжонков вышел в отставку в чине подъесаула. Найдя более-менее состоятельного компаньона, он обзавёлся конторой по перепродаже зарубежных кинолент. Контора (её мы уже упоминали) размещалась в трёх комнатках в Брюсовом переулке. После ряда огрехов и крайне неприятных оказий (пришлось расстаться с незадачливым компаньоном) дело всё же пошло, и молодой предприниматель, заключив договор с фирмой «Братья Пате», принялся курсировать меж Москвой и Парижем (а заодно и Лондоном, и Турином), стараясь отбирать лучшие, то есть самые, по его мнению, эффектные фильмы.

Появились свободные деньги и возможность переезда в более просторное помещение. Переехали недалеко, на Тверскую, в здание Савинского подворья — в этом здании разместилось ещё с полдюжины прокатных контор, своеобразное киногнездо. Там Ханжонков обустроил и контору, и маленький зал для демонстраций лент, а в подвале оборудовал лабораторию для изготовления титров — тоже одна из новаций тогдашнего кинодела. Там же в подворье он выстроил и настоящий съёмочный павильон. А затем, уже на своём дачном участке в Крылатском, выстроил второй, связанный со съёмками эпохального исторического фильма «Оборона Севастополя».

Оговорюсь: Вера Дмитриевна была второй женой Ханжонкова. Это её замужество случилось далеко не сразу, а чуть более десяти лет спустя, когда Ханжонков, потерявший жену и оставленный взрослыми детьми, вернулся из эмиграции. До этого одинокая Вера Дмитриевна Попова была просто одной из самых преданных друзей и работников его фирмы.

Первую жену Ханжонкова, мать его детей, звали Антонина Николаевна Батаровская. Женщина она была строгая: не только творчески одарённая, но и состоятельная — в прямом и переносном смысле. Её отец держал в Москве магазин, весьма доходный и модный: продажу швейных машинок немецкой фирмы «Зингер». Деньги дочери пошли на общее дело — то есть кинотворчество. Антонина Николаевна ведала множеством деловых и семейных забот, но, пожалуй, главным её делом было именно творчество. Она оказалась весьма активным и, можно сказать, удачливым сценаристом, а порой и режиссёром своих же сценариев. И не только это — именно она была главным редактором широко известного ханжонковского журнала «Пегас».

Но вернёмся к самому Ханжонкову. Тогда же, осенью 1911 года, он узнает, что фирма «Братья Пате» строит около Брестского (ныне Белорусского) вокзала новую кинофабрику с последними техническими новинками. Понимая, что нужно догонять конкурента, он даёт задание в спешном порядке найти большую площадь для новой фабрики. И фабрика из стекла и железобетона, со всеми производственными и служебными отделами выросла на Житной улице почти одновременно с французской.

В интернет-издании «Частный корреспондент» Максим Медведев, перечисляя заслуги Ханжонкова, справедливо отметил, что именно он «установил эталон “качественной русской фильмы”, сотворил первых русских кинозвёзд, заложил основы отечественного научно-популярного кино и создал образцовую производственную базу, которой успешно попользовались большевики». Всё верно, кроме того, что эталон этот почти одновременно создал ещё один выдающийся кинодеятель тех лет, Павел Тиман. И ещё одно забыл упомянуть автор: издательскую деятельность Ханжонкова. А это немаловажно, ибо журналы, издаваемые им и женой, — и «Вестник кинематографии, и особенно «Пегас», — имели приметный успех.

Что касается не игровых, а просветительских фильмов, то из русских предпринимателей наибольшее внимание к этому делу проявлял именно Ханжонков. (Хотя попытки делал не он один). Кажется, уже упоминалось, что начиная с 1911 года он начал выпуск научно-просветительных лент. Делалось это регулярно, но... если честно, лишь в первые годы. В отличие от других фирм Ханжонков учредил научный отдел со штатом постоянных спецов, то есть сотрудников. Он же наметил план производства лент по разным отраслям знаний, привлёк профессоров Московского университета в качестве консультантов. С 1911 по 1914 год отдел выпустил серию фильмов по физике, биологии («Жизнь в капле воды»), медицине и т. д.

Под конец хочется добавить пару слов о редкостно нравственном Ханжонкове — человеке, который волей судеб оказался не только одним из главных зачинателей великого дела, но и дал пример нравственного отношения к нему.

Как здраво, как трезво он оценил своего первого серьёзного конкурента, Павла Тимофеевича Тимана — обрусевшего немца! Того, что развернул выпуск «Русской золотой серии» — популярнейшей серии литературных экранизаций, рассчитанной на грамотного городского зрителя. Впоследствии именно Тиман открыл в 1912 году одного из ведущих режиссёров своего времени Якова Протазанова, а также едва ли не самого известного русского кинооператора Александра Левицкого...

Эта нравственность всегда была у Александра Алексеевича поистине кровной — и отнюдь не покладисто-снисходительной. Знаю, как мягко — и вместе с тем серьёзно — отпустил он от себя своего режиссёра и даровитого друга Петра Чардынина; как добросердечно оставил при себе не слишком способного — и долгое время не очень умелого — оператора Владимира Сиверсена; как терпеливо смирял невыносимый подчас — временами почти оскорбительный — характер режиссёра Василия Гончарова; как осторожно и бережно относился к своей первой звезде Саше (Александре) Гончаровой (чистая случайность одарила меня её первым дневником, в котором запись всех её юных и трогательных проблем).

...Как маятно и честно он делился с товарищами последними деньгами в эмиграции...

Мы ещё не раз расскажем про всё это.

Безусловно, Ханжонков был интеллигентом в самом трезвом смысле этого слова. И в этом, надо признаться, заметно отличался от многих своих сотоварищей. От Талдыкина, Ермольева, Венгерова, Харитонова. Тем более от Дранкова, Либкина, Перского. (Исключаю из этого списка достопамятного дельца Михаила Трофимова — о нём отдельно).