Принцесса на одну ночь - Ольга Иконникова

Ее глаза сияли от восторга. И пребывая в благодушном настроении, она сочла возможным подумать и обо мне.

— Да, Марго, ты ведь тоже едешь в столицу! Конечно, жаль, что ты не сможешь пойти на бал к королю, но, думаю, в Мериде будет много и других балов. К тому же, ты всё равно не любишь танцевать. Но я уверена, что там мы найдем жениха и тебе.

Я поморщилась от этих слов, но сестра, конечно, этого не заметила.

— А Элоиза? — спохватилась я. — И Антуан! Они тоже поедут с нами в Мериду?

Я рассердилась на себя за то, что позабыла спросить об этом у отца. Мы были неразлучны столько лет, и я хотела бы, чтобы они тоже увидели столицу. Когда еще в другой раз нам доведется там побывать?

Анабель хихикнула:

— Даже не думай об этом! Они хоть и благородного происхождения, но недостаточно знатны, чтобы бывать в тех домах, в которые будут приглашать нас. Ну же, Марго, тебе давно пора повзрослеть и начать общаться с людьми, равными нам по статусу.

И она умчалась, весело напевая что-то, а я твердо решила, что ни в какую Мериду не поеду.

— Нет, Марго, ты должна поехать! — Элоиза раскраснелась то ли от жары, то ли от нашего спора. — Его светлость прав — дочь герцога де Лакруа должна быть представлена ко двору.

— Она и будет представлена, — сказала я, подумав об Ане.

— Обе дочери герцога де Лакруа должны появиться при дворе, — уточнила подруга. — Я знаю, тебе не нравится здешнее светское общество, но возможно, как раз в Мериде всё будет по-другому. Это провинциальные дворяне напыщенны и скучны, а там наверняка много умных и образованных людей. И не думай о нас! Мы ничуть не обидимся, если ты поедешь в столицу. Правда, Антуан?

Мой кузен участия в разговоре не принимал, всем своим видом выражая неодобрение.

— Я считаю, что в столицу не должны ехать ни Марго, ни Анабель. Но разве кто-то интересуется моим мнением?

Он, как обычно, держал в руках перо и бумагу. Он любил сочинять стихи и делал это каждую свободную минуту.

Стояла прекрасная солнечная погода, и мы расположились на лугу неподалеку от замка. Да-да, сидели прямо на траве. Бабушка пришла бы в ужас, если бы увидела, как измялось мое платье. А рядом стояла корзинка с заботливо приготовленной кухаркой едой. Аппетит у нас троих был зверский.

— Твоя мачеха сказала бы, что молодой барышне неприлично столько есть! — весело заявила Элоиза, отправляя в рот тончайший кусочек буженины. — Но разве можно перед этим устоять?

Но даже ароматные запахи из корзинки не повлияли на настроение Антуана. Он по-прежнему был мрачен, и за те два часа, что мы провели на природе, на белом листе не появилось ни строчки.

— Вот скажи мне, Марго, неужели Анабель не понимает, какой опасности она себя подвергает? Она как мотылек летит на пламя свечи. Удивительно прекрасна и наивна!

Элоиза не выдержала — фыркнула, и Антуан посмотрел на нее осуждающе. Та пожала плечами, стряхнула хлебные крошки с платья и пошла собирать цветы.

— Лиз слишком строга к Анабель. Но ты, как старшая сестра, должна предостеречь Ану от ошибки.

— Ты можешь сделать это сам, — парировала я, — если хочешь с ней поссориться.

— И сделаю! — заверил он. — И я не сомневаюсь, она меня поймет. Да она и сейчас в глубине души понимает, что громкий титул без доброты и чести немногого стоит. И что истинное благородство не нуждается во внешних атрибутах.

— Ты уверен, что говоришь про Анабель? — засомневалась я.

Он сразу насупился и сник. Он был достаточно умен, чтобы понимать, что я права.

— Но Ана же не может не замечать, что я люблю ее! Что я ради нее готов на всё, чего бы она ни потребовала. Ведь настоящее, подлинное чувство не может долго оставаться тайной?

Вот уж действительно — в чужом глазу соринку видеть, в своем бревна не замечать. Он удивлялся, что за столько лет Анабель не угадала его приязни, а сам до сих пор не разглядел любви Лиз!

— Я понимаю, Марго, он — принц. Но разве надетая на голову корона способна сделать человека хоть чуточку лучше?

Я укоризненно покачала головой:

— Будь осторожен в словах! Не забывай — ты говоришь о его высочестве.

— И что же? — запальчиво воскликнул Антуан. — А, впрочем, ты права! Я не буду произносить это вслух, я доверю это бумаге!

Перо запрыгало по белому листу, и мой кузен на целых полчаса погрузился в то восторженно-сосредоточенное состояние, из которого его не смогло бы вывести ничто на свете.

Мы с Элоизой терпеливо дожидались, когда он изволит ознакомить нас с плодами своего труда.

Он декламировал, почти не глядя на написанные на бумаге строчки. Его волнистые волосы развевались на ветру, а голос был тверд и даже грозен. Наверно, если бы он не был моим кузеном, я, как и Элоиза, непременно бы влюбилась в него.

Но магия его голоса и энергии быстро прошла, стоило мне только вникнуть в смысл произнесенных им слов. Трусливый род? Это он о правивших Асландией Ангулемах?

Я на несколько минут потеряла нить повествования, и пришла в себя, только когда Антуан произнес последние строки:

— Ты сумасшедший! — возмутилась я. — Сейчас же разорви этот лист! Это оскорбительно не только для его высочества, но и для самого короля!

— И не подумаю! — упрямо заявил кузен. — Разве я написал неправду?

Но ответить я не успела. Со стороны замка к нам бежал конюх. Он отчаянно махал руками и что-то кричал.

— Что это с ним? — удивилась Лиз.

Он указывал на что-то находившееся за нашими спинами. Мы обернулись.

Не знаю, что почувствовали Антуан и Элоиза, но у меня по спине потек холодный пот. Да, вот так, за мгновение платье прилипло к телу. Я еще слышала, как охнула Лиз. А потом закричал Антуан:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Бегите к дереву! Я его задержу!