Клан Одержимого - Адам Хлебов

я сначала откручу тебе раскалёнными клещами соски, потом яйца, потом язык. Выколю глаза. Потом я переломаю тебе руки и ноги и брошу на бойню, где миллионы опарышей будут жрать твою живую плоть, а когда они дойдут до мозга, я сожгу тебя прилюдно на площади. Ты все понял?

Невеселая перспектива меня ожидала. Но к своему удивлению слова аббата меня не испугали. Я размышлял о том, что теперь у меня есть целая неделя, для того чтобы что-нибудь придумать.

— Я тебя спрашиваю, ты хорошо меня понял?

Я кивнул в ответ.

— Да, преподобный Аббат, я все понял и согласен на ваши условия.

— Твое согласие никто не спрашивает, будешь делать то, что тебе велят. Для тебя я Аббат Петрус II.

— Как? Петрус?

Я хотел позлить этого хама.

— Что смешного?! — монах поймал промелькнувшую на моем лице улыбку

— Нет ничего смешного, я уверен ваши предки берут начало в древнем и благородном роду. Я улыбнулся вашему имени, у меня был друг Петрус — соврал я. Пока ситуация поворачивалась в нужную мне сторону. Монах еще очень пожалеет. Я уже знаю на что он реагирует. Значит я смогу ими управлять.

Монах подступил вплотную его лоб почти касался моего подбородка.

— Бес монаху не друг! И не вздумай бежать. Тебя обязательно поймают и к перечисленным ранее экзекуциям я добавлю расплавленного свинца, который вольют тебе в желудок через глотку. Ты все понял?

— Да, Аббат Петрус II Дрищще. Я все понял про экзекуции и расплавленный свинец. А часы мне вернут, когда я вылечу матушку уважаемого барона?

Аббат лихо развернулся на пятках, ничего не сказал про часы и выразил мне свое презрение междометием

— Пффф.

Затем он сложил руки на пояснице и обратился к вельможе

— Пойдемте барон, время трапезы. Беса доставят вам в замок сразу после обеда.

Я проводил этих двоих взглядом с улыбкой. В моей голове уже созрел мощный план.

Глава 3

Если монастырь, аббатство и приказ наместника Великого Инквизитора находились за западными пределами Розенлааря в долине на мысе Гарнаал, то замок располагался у подножия скалистой гряды Цецей.

Меня доставили к надворотной башней на телеге двое монахов. Ворота замка были заперты и нам некоторое время пришлось ожидать пока их отопрут.

Перед отправкой в замок с меня сняли наручники, аббат взял с меня слово, не оказывать сопротивление монахам, не пытаться бежать, всячески способствовать и подчиняться барону. Естественно, что я пообещал выполнять все требования Петруса II.

Меня немного удивило такое доверие к словам одержимого бесом, с другой стороны я понимал, что моя жизнь находится в руках аббата и барона.

Я не считал разумным отказываться от предложенного или выставлять свои условия.

Моя задача выиграть время и справиться с ситуацией. Я не очень верил в то, что меня отпустят. Но провести неделю в замке барона по-любому лучше, чем проходить сеанс экзорцизма с последующим очищающим сожжением.

По дороге я порядком замерз, хоть мне и вернули мою одежду. Мне пришлось поделать зарядку чтобы согреться, пока мы ждали встречающих из замка. Монахи молча наблюдали за мной, хотя мои действия вызвали у них явный интерес.

Видимо, им было приказано хранить молчание. А может быть они приняли обет молчания. Запрета на разговоры и общение мое обещание не включало.

Я пытался поговорить с ними по дороге о погоде, природе и местных порядках, но после пары безуспешных попыток оставил эту затею.

Через некоторое время тяжёлые ворота замка распахнулись навстречу нам вышло четверо стражников с пиками, облаченных в сверкающие хромом доспехи

Они напомнили мне испанских конкистадоров. Их пылающие взоры говорили о том, что они готовы драться, если возникнет такая необходимость.

Стражники шли квадратом. Когда первые двое из них поравнялись со мной, один из монахов подтолкнул меня в центр прямоугольника.

Бойцы барона обратились ко мне лицом. Они разглядывали меня, и, видимо, не найдя в моей внешности ничего необычного немного успокоились.

— Пойдешь с нами. И давай, без глупостей — мы проткнем твою шкурку насквозь при любом неверном движении. От тебя требуется повиновение. Будешь соблюдать порядок — останешься цел и невредим. Договорились? — обратился ко мне один из них, судя по голосу он был старший.

— Договорились.

— Тогда пошли.

«Хрен тебе на воротник, а не повиновение», — подумал я про себя, но никак не показал это внешне. «Сейчас, конечно, я быковать не буду, но позже ты пожалеешь о своем высокомерном тоне».

Двое стражников обступили меня сзади, а двое пошли чуть впереди. Они больше не смотрели на меня и решил разглядеть, монахов, оставшихся за спиной.

Я развернулся на ходу и помахал им рукой на прощание. Монахи продолжали стоять, провожая нас взглядом. Они никак не отреагировали на мой жест.

Я посмотрел на одного из стражников, идущего за мной справа.

Это был молодой парень примерно моего возраста или чуть старше. На вид ему было лет двадцать-двадцать пять, не больше. Что-то в его внешности показалось знакомым, но я не понимал, что именно.

Я мог поклясться, что он весело подмигнул мне. Это не прошло мимо внимания второго, который строго зыркнул на подмигивающего. Парень сделал вид, что смотрит мимо меня вперед.

Мы прошли в ворота, внутренняя структура замка представляла из себя систему запутанных строений, возведенных в разное время.

Это считывалось по разнообразию форм и материалов стен и контуров домиков.

Внутри было довольно многолюдно. По улицам ходили люди, некоторые выглядывали из окон, разглядывая меня, ведомого стражей. За нами бежала ватага ребятишек в тулупчиках, шапочках и варежках и кричала:

— Ведут, ведут! Одержимого Девитта ведут!

Я понял, что прежде чем я попал в замок, я получил прозвище, от которого будет трудно отмыться. При этом я не чувствовал в их взглядах агрессии.

Некоторые смотрели на меня с сочувствием, другие с просто с симпатией или любопытством.

Встречающиеся молодые девушки по большей части улыбались мне, одна даже бросила мне засушенную розу и громко поприветствовала:

— Привет, красавчик!

Стражники грозно посмотрели на нее и гаркнули чтобы она убиралась с дороги, но она нисколько не побоялась ратников.

Меня это удивляло и смущало. Во-первых, меня никто и никогда не называл красавчиком, во-вторых, у меня было иное представление о том, как средневековые люди относились к бесам и людям одержимым потусторонними сущностями.

Мне казалось, что, будучи пленниками своих религиозных предрассудков, люди в шестнадцатом веке боялись и ненавидели бесноватых.

Жители замка напротив — оказывали мне почти теплый дружеский прием, как говорили раньше. Не хватало