Окликни меня среди теней. Книга 1 - Евгений Кривенко

— Новое небо и новая земля, — медленно сказала Хельга. — Тысячелетнее царство Христово. Вы в это… — она осеклась.

Никодим кротко улыбнулся:

— К сожалению, события, предсказанные Иоанном, все равно состоятся. Кое-что пойдет по-другому, но так или иначе, живущим предстоит Суд.

Хельга криво улыбнулась:

— И сколько будет оправдано?

— Из ныне живущих всего несколько тысяч. К сожалению, люди все больше погрязают в грехе. Но миллионы ждут в светлых мирах, чтобы вернуться.

— В общем, нам не светит, — хмуро прокомментировала Хельга. — Впрочем, извините, святой отец, я не очень верю в это. Может, кого-то ждет одно будущее, а других — другое.

— Именно так, — спокойно сказал старец.

Хельга с досадой глянула на Метельского:

— А ты чего молчишь?

— Задумался о светлых мирах. У нас в семье передаются легенды, что… Впрочем, об этом лучше в другой раз.

Хельга явно хотела что-то сказать, но прикусила губу. Издалека донесся тонкий высокий звук, похожий на зов трубы. Никодим встал и перекрестился на иконы.

— Началось, — сказал он. — Выйдем.

Они вышли. Небо усеяли необычайно яркие звезды, от их света серебрилась трава на поляне.

— Вы не случайно оказались здесь. — сказал Никодим. — Вам не откроется дорога в Китеж, но возможно, вы добьетесь даже лучшего. Ночевать можете здесь. Моя постель мне больше не понадобится, а в чулане есть еще раскладушка.

— Почему не понадобится?.. — растерянно начал Метельский.

На этот раз громче, торжественно запела труба. Одна из звезд вдруг сделалась невыносимо яркой, и от нее протянулся блистающий белый луч. В этом луче стала будто растворяться фигура Никодима. Он поднял руки, словно благословляя их.

И исчез…

— Ну и ну! — хрипло сказала Хельга. — Что это было?

Метельский пытался унять дрожь.

— Мама рассказывала. — медленно сказал он, — что так исчезла жена одного моего родственника, во время исхода рогн. Она ушла в некий мир под названием Сад. Только ты никому этого не говори.

— Водите родство с ведьмами? Ну и семейка у вас.

— Я не думаю, что они ведьмы. — грустно сказал Метельский. — Но пойдем в дом, холодает.

— Я бы лучше переночевала в глайдере. Хотя да, холодно, а энергию лучше поберечь.

В комнате Метельский подошел к столу с раскрытой Библией.

— Слушай, тут подчеркнуто: «не все мы умрем, но все изменимся».[3]

— То есть, отца Никодима взяли на небо? — Хельга остановилась за плечом Метельского. — Сбежал от неприятностей? Вот почему я недолюбливаю христианство. Христос мог взять власть над миром, но предпочел уклониться. Оставил людей маяться.

— Ты рассуждаешь, как Мадос.

— Сам признаешь, что он умен. Только и Мадос… — Хельга вдруг замолчала. — Пойду-ка лучше спать. Я на раскладушке, а то будет неуютно в святой постели.

Метельский отыскал старую раскладушку и даже комплект застиранного постельного белья. Лег на койку старца не раздеваясь, только сапоги снял. Улыбнулся — действительно, грешники собрались в келье, — и неожиданно заснул…

Очнулся в странном месте: лежит не в постели, а на лугу, покрытом яркими цветами, где-то плещет вода, и прямо напротив сидит женщина. Платье какое-то мерцающее, а серые глаза красивые и внимательные.

— Давно хотела увидеть своего правнука, — голос мелодией звучит в голове, — но ты слишком погрузился в удовольствия этого мира. Смотри, не утони с головой. Хорошо, что за тебя замолвили слово.

Метельский поспешно сел. От удивительных ароматов кругом пошла голова, однако в ней тут же прояснилось, и пришло воспоминание. Когда-то просматривали семейные фото, и мать сказала: «Вот эта женщина с красивыми серыми глазами — госпожа Элиза, жена Толумана Варламова и моя бабушка.[4] Я иногда надеваю ее бриллиант. Она как-то явилась мне во сне, точно такой, как на этой фотографии, но только улыбнулась».

— Госпожа Элиза?.. — неуверенно сказал Метельский.

— Надо же, ты узнал меня. Мне это приятно. Между нами граница миров, но коли так, я помогу тебе. В слишком тяжелое время тебе довелось жить. У вас еще используют биоэлектронные устройства, кажется твое носит имя Сивилла?

— Да. Мама активировала его мне, и еще сказала, что это подарок из далекого прошлого. И что он не простой.

— Да уж. Ее сектор в Кводрионе был создан одним моим… неожиданным родственником. Прикажи Сивилле восстановить исходную конфигурацию. Пароль ты знаешь, эта мелодия будит тебя по утрам. Это мне тоже приятно. А теперь… мое время истекло, до следующей встречи в тонких снах. Боюсь, это будет не скоро.

Метельский проснулся. За окошком стоял розоватый туман. Голова слегка кружилась: он видел сон? Слишком все было реальным. Ладно…

Он сел, натянул сапоги и вышел на крыльцо. Уселся на ступеньке, глядя, как среди кустов ускользают пряди тумана.

— Сивилла, что ты знаешь о своей исходной конфигурации?

«Вопрос сформулирован нечетко. Интересует схема моих компонентов?»

Нет, так не пойдет.

— Сивилла, восстанови свою исходную конфигурацию. Пароль — «К Элизе» Бетховена.

Снова волшебные такты поплыли в редеющем тумане, а когда через две минуты музыка умолкла, Сивилла тоже некоторое время молчала.

«Исходная конфигурация восстановлена, — наконец сказала она, и голос в голове прозвучал по-другому: кристально-безмятежный, как только что прозвучавшая музыка Бетховена. — Отныне я в постоянном контакте с особым сектором Кводриона, созданным Ильей Варламовым».

— А… программисты Кводриона знают об этом секторе?

«Нет, он закрыт для посторонних. И никто не программирует Кводрион, это превышает человеческие возможности. Конечно, он продолжает выполнять те задачи, для решения которых был создан».

— Он не возражает, что ты… или это скорее я, будем пользоваться его возможностями?

«Нет, он относится к этому благосклонно. Человеческие игры занимают его еще больше, чем тайны Вселенной».

Да, похоже «Кводрион» уже давно не машина.

— Спасибо, Сивилла. Мне нужно осмыслить это…

— С кем ты разговариваешь?

Метельский обернулся: Хельга стояла в дверях, ежась от утреннего холодка.

— Доброе утро, — приветствовал он. — С трансидом.

— Вслух? Похоже, тебя не научили использованию внутренней речи.