Книга 1. Прорыв - Алексей Корепанов

Он помолчал, слушая восхищенное сопение за спиной, и повернулся к первому помощнику:

— Давай, Элвис, действуй. Хватай всех свободных, и вперед! Здесь остаюсь только я и вахтенный. Разбиться по палубам и подсчитать все билеты!

…Эта операция заняла все-таки немало времени, заставив капитана маяться в тяжких раздумьях. Если пассажиров окажется четыре тысячи шестьсот сорок семь, то куда все-таки подевались еще двое? Убиты? Однако сканеры способны распознать и трупы. Если уж на то пошло, эта парочка должна быть не только умерщвлена, но и сожжена до последней косточки и волосинки. Или развеяна на атомы дезинтегратором, каковых в природе не бывает. А если и бывает, то такой выстрел уничтожит не только пассажира, но и то, что находится позади него. И сканеры, опять же, это не смогут не заметить, да и не только сканеры. Трудно не заметить дыру в переборке. Разве что эти двое съели друг друга до последнего кусочка…

Коньяк Линс Макнери больше не пил, не лез ему в горло коньяк. Он угрюмо представлял себе, что начнется, если пропавших так и не найдут, и как это отразится на его, Макнери, дальнейшем жизненном пути. Это же неслыханное дело, такого еще не бывало!

И все же капитан был уверен в том, что эти двое никуда не могли деться с корабля. Ни при каких обстоятельствах. Разве что…

Выпитый коньяк вдруг тяжелой волной плеснул уже не в голову, а чуть ли не в пах.

Разве что это выкинула какое-то немыслимое коленце Серость, затаившаяся в Дырах.

Когда все было подсчитано, настроение у капитана, и без того находившееся ниже минимального уровня гамма-фозонов в авторепликаторе, стало и вовсе мерзким. Даже более мерзким, чем когда он, лет пять назад, обнаружил в бутылке подаренного коньяка какое-то гнуснейшее пойло. Пассажиров вновь оказалось на два меньше, чем было после старта с Лабеи. И Линс Макнери с тоской подумал о том, что время самостоятельных действий прошло. Хочешь не хочешь, но придется сообщать об этой непонятке… да что там непонятке — чрезвычайнейшем происшествии! — на Селеби. И готовиться ко всему тому, что предстоит ему пережить в селебийском порту Динтине. Безусловно, корабль перетряхнут от носа до кормы, вновь пересчитают всех пассажиров, установят, кто именно пропал… Задержат судно… А может быть, и совсем прервут рейс… А это потерянное время… Подрыв репутации… Недоставленные грузы… Возврат стоимости билетов… Скандал…

Видно, космическим богам надоело оказывать ему покровительство. Возможно, потому, что он не приносил им жертвы?

Был у Макнери и другой вариант: по дальсвязи поставить в известность о случившемся только руководство Космофлота, а оно уж пусть само решает, что делать. Но, подумав еще немного, капитан пришел к выводу, что это совсем не вариант. А вдруг его же потом и обвинят в том, что он сразу не сообщил в полицию о столь вопиющем факте? Как ни крути, нужно было поступать так, как и положено поступать. Ну, и параллельно проинформировать собственное начальство. Ситуация была из тех, в какие пожелаешь попасть только врагу.

Линс Макнери тяжело вздохнул. Не скрываясь, вытащил из внутреннего кармана кителя фляжку и длинными глотками осушил ее на глазах у притихших подчиненных…

На границе тучи ходят хмуро,

Край суровый тишиной объят…

Из песни Темных веков.

День для бывшего подлейтенанта Дария Силвы начался просто отвратительно. Да какой там день — за окнами казармы едва светало, когда дежурный по взводу бывший сержант Гик Бундер завопил «Подъем!» таким голосом, словно на Пятую Точку вторглись злобные пришельцы. Этот вопль и разбудил Дария, как и других парней, всего несколько часов назад вернувшихся с боевого дежурства у Пузыря. Ему очень хотелось врезать в челюсть Бундеру, однако он сумел взять себя в руки — ведь именно несдержанность и привела его почти год назад сюда, на вторую планету системы Атона.

Когда полусонный взвод, натянув комбинезоны и берцы, выстроился в ряд перед казармой, лейтенант Тамерлан Бебешко огласил задачу. И по шеренге прокатился полувздох-полустон. О сновидениях можно было забыть, сновидения оставались в казарме, а бойцам-пограничникам следовало нагрузиться оружием и сухпаем и приступить к прочесыванию местности к западу от заставы в направлении заброшенного гранитного карьера. Другой взвод, как сообщил Бебешко, отправлялся на восток, вдоль Пузыря. В смежных квадратах должны были работать соседние погранзаставы, а к поискам в окрестностях Поселка и Подземелья уже приступили полицейские и охранники шахтового комплекса. Кому-то из приговоренных к принудительным работам так надоело ковыряться в недрах, что этот «кто-то» решил привнести новые краски в свое блеклое существование. И совершил побег из лагеря.

— Самое главное, чтобы дождя не было. И бомбежек, — в своем неподражаемом стиле закончил постановку задачи Тамерлан Бебешко.

«Вот зараза, — думал Дарий, вместе с другими бойцами выходя за ворота заставы. — Не мог этот зэк смыться завтра, когда я торчал бы у Пузыря? Ходи теперь, броди с ранья…»

Сегодня он планировал на пару с Тангейзером Диони, с которым сошелся за время пребывания на Пятой Точке больше, чем с другими, наведаться в Поселок, посидеть в кабаке за пивком…Третьим в их компании был Поллукс Борсо — его Дарий тоже мог назвать товарищем, — но Поллукса ротный временно перевел в другой взвод (была у командиров своя арифметика, связанная с увольнительными), и он сейчас дежурил у Пузыря.

Свернув с ведущей к Поселку дороги, взвод рассыпался по равнине, тут и там усеянной жидкими рощицами. Только не очень обремененное мозгами существо могло избрать для побега путь именно сюда, на север, к Пузырю. Если уж делать ноги из Подземелья, то на юго-запад, к горам, хотя до них, конечно, еще нужно добраться. Или на юг от Седлага — Седьмого лагеря — и Поселка, к лесам и озерам. Правда, ту территорию считали своей всякие зубастые твари… Но все-таки был шанс хоть десяток дней провести на воле, а если неслыханно повезет — пробраться вдоль реки, вверх по течению, к отрогам. Это давало еще несколько дней свободной жизни. Не более того. Сбежавших зэков либо в конце концов ловили, либо находили остатки их одежды и обглоданные черепа с совершенно несъедобными номерками. Номерки были вживлены в дырку, проделанную на затылке, так что самому никак не выдрать. Как ни бдели лагерные охранники, побеги случались, хоть и крайне редко. Когда ты знаешь, что обречен пожизненно копаться в шахте, то, наверное, захочешь сбежать. Даже понимая, что надежды на удачу почти нет. Но если вдруг кому-то посчастливится все же уйти от облавы — что дальше? До скончания дней своих скитаться по дикой планете в постоянных заботах о пропитании? Отправиться к единственному космопорту и попытаться пробраться на корабль? Это просто не-ре-аль-но! Так может, лучше никуда не бегать, а работать в забоях, получать поощрения за перевыполнение нормы и иметь гарантированные еду и кров? Да, без всяких перспектив на освобождение. Но ведь каждый из тех, кто был приговорен к пожизненным принудительным работам, знал, что именно его ожидает за умышленное убийство. Вот и получил. До самой смерти.