Цыц! - Екатерина Вильмонт

Легко сказать, бери! А как?

Но однажды, когда мама уехала в свадебное путешествие сВернером, Ринат явился без звонка, с букетом васильков. Узнав об отъезде ПолиныСергеевны, он впал в отчаяние, плакал и Лиля взялась его утешать. В результатеэтих утешений они оказались в постели. Лиля была девушкой, что повергло Ринатав крайнее смущение, и утром он исчез. Лиля долго убивалась, но не искала его, апотом вышла замуж за Дениса, просто, чтобы забыть Рината. И года через два ейэто удалось. А потом Лиля случайно узнала, что он уехал из страны. А куда —неизвестно. Но года три назад Лиля случайно услыхала разговор матери с еемосковской подружкой, сценаристкой:

— Помнишь, Лорка, за мной ухаживал такойкрасавец-каскадер?

— Ахметшин?

— Ну да. Так вот я недавно его встретила…

У Лили замерло сердце.

— Да? Где? Он же, кажется, эмигрировал?

— Да! Я встретила его, когда была в Париже.

— Он все так же хорош?

— Не то слово. Тогда это был красивый мальчик-каскадер,а тут потрясающий мужчина-бизнесмен! Согласись, есть разница?

— И ты дала ему почувствовать эту разницу?

— Зачем так длинно? Я ему просто дала. Это что-то,Лорка! Фейерверк!

— Он был счастлив? Мечта сбылась?

— Мечта сбылась, а насчет счастья… загадка! Он вообщетеперь такой… сфинкс! Но в постели…

— Это имеет продолжение?

— Да нет, он живет в Южной Африке, совершенно влюблен втамошнюю природу, да и вообще зачем, я старше и не хочу…

— Ты пожалела, что раньше не уступила такому мачо?

— Нет! Но и об этой парижской эскападе тоже не жалею.Яркое впечатление!

Лиля тогда была в смятении. Но потом решила — в конце концовРинат это далекое прошлое, а мама она и есть мама, и разговор не предназначалсядля ее ушей, недаром бабушка всегда твердила, что подслушивать последнее дело.Что ж, мама переспала с ним однажды и я тоже. Правда, у меня он был первым и непроизвел какого-то сверх-впечатления в этом смысле… И меня он не любил.Вероятно, в Париже он маму тоже уже не любил, а просто сам себе доказал, чтонет таких крепостей… Все, в общем-то, по справедливости.

— Ну, Лилёнок, какие планы? — спросила Полина Сергеевнапосле завтрака.

— Сама еще не знаю. Погода хорошая, может, прогуляюсьпо Питеру, я люблю…

— Ничего подобного! У меня сегодня совершенно свободныйдень, знаешь, как сложно мне было освободиться? И мы поедем по магазинам.

— Зачем это? — испугалась Лиля.

— Я заглянула в твой шкаф! Это немыслимо, у тебяабсолютно депрессивный гардероб! Что это за цвета? Чистое безобразие. А цветволос?

— Мама, но ты меня с таким цветом родила!

— Ну и что? Ошибки природы надо исправлять.

— Мама!

— Что мама? Я хочу, чтобы моя единственная дочь былаеще лучше. Нет предела совершенству!

— Но чем тебе мои волосы не угодили?

— Их надо как-то… освежить, что ли. И стрижка у тебя неахти. И макияж ни к черту.

— Да нет у меня никакого макияжа!

— Но вчера-то был! Ты неправильно красишь глаза. Аруки. На что похожи руки?

— Мама, ты это для Сережи стараешься?

— Дуреха ты, я для тебя стараюсь! Хотя Сережа отличнаякандидатура!

— Ага, Фауст!

— Ну и что? Тебе же не обязательно брать его фамилию!

— Все равно, меня все стали бы называть мадам Фауст.

— Тогда уж фрау Фауст. И чем это плохо?

— Мам, тебе не терпится меня пристроить?

— А тебе нравится быть разведенкой?

— А знаешь, пожалуй, нравится. Мне как-то легче.

Прекрасные глаза Полины Сергеевны легко налились слезами.

— Лилёнок, тебе было так плохо с Денисом?

— Если честно, мама, то… никак.

— Но почему же ты так долго терпела?

— По инерции… Многие так живут.

— Надо было родить.

— Денис ни за что не хотел детей.

— Подумаешь, большое дело! Родила бы и он еще был быпрекрасным отцом. Он же в сущности неплохой малый.

— Неплохой, — вяло согласилась Лиля. — Но немой.

— О, милая моя, если ждать свою вторую половинку, можновсю жизнь профукать! И лучше не сидеть сиднем, а действовать методом проб иошибок.

— Как ты?

— Хотя бы!

— А Мироныч твоя половинка?

— Не исключено! Но во всяком случае я живу с ним ужевосемь лет, и он дал мне ту жизнь, которая мне нужна.

Лиля мучительно соображала, как бы потактичнее перевестиразговор, она терпеть не могла подобных бесед именно с матерью. Мать всегдапыталась повернуть ее жизнь по-своему. И неужели она не помнит, как настаивалана браке с Денисом? Поразительно.

— Лилёнок, не куксись, тебе не идет. И вообще, хватиттрепотни, поехали! К вечеру ты сама себя не узнаешь!

Лиля только плечами пожала. Бороться с мамой бесполезно. Нов тоже время ей было приятно почувствовать себя маленькой девочкой, которуюмама водит за ручку.

— Помнишь, как ты не желала ни за что стричься?

— Да, я ревела, а ты волокла меня за руку. Было так обидно…

— А помнишь, ты качалась на стуле, а мы с бабушкойодновременно тебя шлепнули? Вот ты вопила!

— Еще бы не помнить.

И они пустились в путь. В какой-то момент Полина Сергеевнавзмолилась:

— Я должна выпить чашку кофе! И передохнуть. С тобойтяжело, Лилька, ты все время артачишься. Скажи-ка, а как у тебя обстоят дела наработе?

— Похоже работа скоро накроется медным тазом. Ну ипусть, там противно… И скучно.

— Что, нечего делать? — удивилась ПолинаСергеевна.

Лиля работала в пиар-отделе крупного издательства.

— Да нет, работы хватает, но ее не хочется делать. Всехорошие идеи рубятся на корню. Пришел новый зав. отделом, и решил все поставитьс ног на голову, как будто мы все кретины недоделанные, а он один все знает. Донего было лучше, я с удовольствием ходила на работу, а теперь… Требуют сами незнают чего, но ты вынь да положь. А спросишь, что, собственно, надо сделать,отвечают: вам за это деньги платят, должны сами знать. Многие уже ушли…

— Значит, ты за эту работу не держишься?

— В принципе нет, хотя я привыкла и к людям и к месту,мне недалеко…