«Над всей Испанией безоблачное небо» - Герман Иванович Романов

тут же телеграфировал в Лас-Пальмас генералу Франко, и отправил множество телеграмм на континент, в разные города Испании, с одной условной фразой «Sin novedad».

Пароль к мятежу — «как обычно»!

Эль-Ферроль

— Как видите, дон Хуан, Франциско Франко произнес полную намеков речь о будущей победе над Республикой. Это означает только одно — Канарские острова уже не под контролем Мадрида. А вместе с ними потеряны все оставшиеся африканские колонии — жалкие остатки былого могущества империи, над которой никогда не заходило солнце.

Арасола усмехнулся — как и все военные, он был наполнен горечью от «катастрофы 1898 года», когда Испания потерпела поражение в войне с Соединенными Штатами Америки. Одномоментно были потеряны все азиатские владения — Филиппины отошли победителям, в бухте Кавите погибла эскадра Монтехо. Американцы прибрали к рукам остров Гуам, вся остальная россыпь островов в Тихом океане была продана немцам. Лишившись флота, не имея возможности защищать отдаленные колониальные владения, Испания была вынуждена их отдать за бесценок.

В Новом Свете два оставшихся владения — Куба и Пуэрто-Рико — получили «независимость» от США, фактически оказавшись под протекторатом Вашингтона. Тем самым закончился долгий процесс распада империи, тянувшийся чуть более века — огромная территория от Огненной Земли на юге, до ацтекских пирамид в Мексике откололась от королевской власти. Тамошние революционеры создали свои «независимые» республики, многие из которых тут же превратились в «банановые», попав под влияние США — незавидная участь земель, судьба которых определена «доктриной Монро». И все потому, что империя захирела, став игрушкой в англо-французском противоборстве. И точкой отсчета можно считать Трафальгар — в этом сражении адмирал Нельсон окончательно уничтожил испанский линейный флот, что терпел цепь поражений со времен злосчастной «Непобедимой армады».

Миновав череду революций и внутренней смуты, едва начав оправляться и заново строить флот, Испания потерпела жуткий разгром 38 лет тому назад — Асарола был свидетелем событий, видел все собственными глазами. Гибель отправленной на убой эскадры адмирала Серверы потрясла его до глубины души, а страна вошла в глубокий кризис, затянувшийся на полтора десятилетия. Выручила Испанию начавшаяся мировая война — множество заказов и «золотой ливень» оживили экономику чрезвычайно, появились деньги на строительство нового флота.

«Первенцами» стали три линкора — самые маленькие в мире, с водоизмещением под 17 тысяч тонн. Слабые до чрезвычайности корабли, с тонкой броней, но вооруженные восемью пушками в 12 дюймов. Они были способны сражаться с первыми дредноутами, вот только против тех, что ныне находились в строю ведущих европейских держав, ничего не стоили, если только не в качестве плавучих мишеней. Это хорошо понимали — потому «Эспанью» вывели в резерв, а «Хайме I» должен был последовать за «собратом». Все дело в том, что все предложенные варианты модернизации не отвечали условиям — диагонально расположенные средние башни ГК являлись просчетом конструкторов, лучше было расположить их по оси, в линейно-возвышенном варианте. Но недаром русские говорят, что после драки кулаками не машут — теперь уже ничего нельзя исправить.

Вместе с тремя линкорами построили три крейсера, «скауты» по английским проектам, сейчас устаревшие, одиночные установки шестидюймовых орудий из-за ограниченного угла подъема, не могли стрелять на дистанцию свыше девяти миль, ничем не превосходя новые эсминцы. Им была нужна модернизация с установкой новой артиллерии, но найти деньги в оскудевшей государственной казне было проблематично. Асарола это прекрасно знал, ведь с декабря пошлого года по февраль нынешнего он сам был морским министром, и смог выбить финансирование только на заказ двух новых канонерских лодок и капитальный ремонт «Республики».

Несчастными оказались построенные корабли — в 1923 году во время Рифской войны «Эспанья» напоролась днищем на камни. Корабль пытались спасти, сняли башни главного калибра и всю противоминную артиллерию, но все было бесполезно — корпус линкора был разбит. Однако «Испания» не может погибнуть, потому после революции 1931 года это название перешло к другому кораблю, носящему «королевское» имя «Альфонсо XIII».

Со старыми крейсерами история повторилась — после «королевы», переименованной позднее в «Республику», построили двух «флотоводцев» — «Мендес Нуньес» и «Блас де Леро». Причем первый корабль носил поначалу имя второго, а тот, понятное дело, именовался первым. Но приближался столетний юбилей прославленного адмирала, и уже построенный «Блас де Леро» был переименован к празднику в «Мендес Нуньеса», а тот получил имя второго. Такая чехарда не могла не закончиться печально — четыре года тому назад «Блас де Леро» выскочил на камни и погиб, повторив судьбу первой «Эспаньи». И не верь после этого в дурные приметы!

— Мон альмиранте, на крейсерах сложилась нездоровая ситуация, после получения приказов морского министра. Адмиралам Миеру и Нуньесу не доверяют, говорят, что их нужно немедленно арестовать, как и многих офицеров. Тоже происходит на «Сервере», у меня матросы уже выбрали судовой комитет, я выполняю приказ сеньора министра.

Командир «Серверы» понимающе посмотрел на Асаролу, тот только кивнул в ответ. Вчера после полудня удалось пустить слух о заговоре, в который вовлечены офицеры, придерживающиеся монархических убеждений. Поздним вечером все команды узнали о мятеже в Марокко, а это еще больше накалило обстановку. Два часа тому назад поступили указания морского министра Хосе Хираля о недопустимости мятежа на флоте. Это означало одно — лейтенант Пинсон добрался до Мадрида, и там отнеслись чрезвычайно серьезно к его посланию, раз приняли предлагаемые им меры.

Экипажи перестали доверять своим командирам, смотрели косо на них, чувствовалось, что «маринерос» могут перейти к решительным действиям в любой момент. Та же атмосфера царила на базе, особенно в Арсенале — адмиралу доверяли, его чуть ли не единственного считали сторонником Республики, особенно после заявления, что если произойдет мятеж, он немедленно откроет цейхгаузы и вооружит матросов береговых экипажей винтовками. По крайней мере, на четыре роты можно твердо рассчитывать, вполне достаточная сила, чтобы взять под охрану базу и Арсенал, и не допустить восстания на находящихся в ремонте кораблях. Вот только что делать, если восстанет береговая артиллерия, они оба пока не знали, и лихорадочно искали выход из создавшегося положения…

Мадрид

— Асарола полностью прав — мятеж в Марокко начался, к тому же сам Франко о том сейчас заявил. Кирога просмотрел инсургентов у себя под носом, но я такой ошибки не сделаю!

Морской министр Хосе Хираль был в первую очередь ученым, профессором университета, доктором химии и фармацевтики, и лишь потом политиком, назначенным на ответственный пост — генералам и адмиралам кортесы и правительство не могло доверять в полной мере. Так и он сменил на этой должности Асаролу, и как выяснилось, зря — дон Антонио показал полную лояльность Республике, отправив со своим адъютантом так вовремя прибывшее послание. Он его внимательно перечитал несколько раз, делая пометки. И поверил, потому что такого не выдумаешь, не тот человек адмирал, чтобы предаваться различного рода мистификациям.

— Сеньор альмиранте или руководитель заговора, раз знает о нем столь много, либо имеет прямой доступ к информации о действиях мятежников, — Хираль отключил приемник, настроенный на радиостанцию Лас-Пальмаса — он внимательно прослушал выступление Франко.

— Но здесь ни то, и не другое — он пишет мне о событиях как о свершившемся факте, а не о том, какими они могут быть. А это не предположение, а знание, причем удивительно точное. Но откуда оно у адмирала, я смогу выяснить лишь после беседы с ним, а пока необходимо принять меры к подавлению мятежа, не дать ему возможности разрастись вглубь и вширь. Да, Касарес Кирога сейчас растерян, но у меня флот, и я вправе принимать решения для обуздания инициативы заговорщиков.

Хираль задумался — получив вечером известия о мятеже в Сеуте, Тетуане и Мелилье, он сразу же отдал распоряжение эсминцам выйти из Картахены в море и блокировать марокканские порты.Нельзя допустить переброску «Африканской армии» в Андалузию, ведь Гибралтарский пролив в самом узком месте меньше десяти миль, а это смертельно опасно. И тут прибыло послание из Эль-Ферроля, с подробным описанием подготовленного мятежа, действующими лицами и перечнем мероприятий, которые запланировали заговорщики. И теперь, выслушав Франко, Хираль понял, что поступил правильно, экстренно приняв контрмеры, как морской министр, видя колебания Кироги. Всех перечисленных в списке адмиралов и капитанов он отрешит от должности, благо приказ подготовлен. Распоряжение о создании судовых комитетов, вернее, их «легализации» отдано, команды