Праведник поневоле - Мэдлин Хантер

До братьев донесся веселый возглас протеста. Третья девушка со смехом повернулась, собираясь бежать от нападавших.

Верджил не мог с точностью определить, как ясно видели эти большие голубые глаза проезжавший мимо экипаж с двумя потрясенными пассажирами, но на мгновение она застыла, одной рукой скользнув по груди, а другой накрыв темный треугольник между ног. Прежде чем отвернуться и опуститься на колени, она на кратчайший миг стала Венерой Боттичелли – с прекрасным лицом и пышными формами девушка была похожа на непорочную и скромную богиню, зрелую и открытую любви. Желание защитить ее и целый сонм эротических фантазий, пробудившихся в Верджиле еще там, в игорном доме, овладели им с новой силой.

Путники одновременно пришли в себя и, выпрямившись, откинулись на сиденьях.

Данте бросил на брата подозрительный взгляд.

– Кто это?

– С уверенностью сказать не могу, но полагаю, мисс Кенвуд.

Данте прикрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья.

– Я хочу убедиться, что правильно понял свое положение, Верджил. Я должен жениться на ней? Я должен быть принесен в жертву богу финансовой стабильности и взять в жены эту женщину, которую мы только что видели? Девушку, до того «выдающуюся, необычную и независимую», что она купается почти нагой среди бела дня у дороги, причем нашу сестру тоже склоняет к этому? Ты собираешься заставить меня жениться, угрожая оставить без содержания? Это она моя нареченная?

– Да. – Верджилу больше нечего было ответить.

Данте с минуту оставался в той же задумчивой позе, потом открыл ясные глаза, которые тотчас заблестели. Его губы медленно растянулись в улыбке, которая бывает только у очень довольных мужчин.

– Ну, спасибо!

– Очень хорошо, Пен. Очень хорошо.

После этих слов Пенелопа покраснела еще сильнее, чем после услышанной истории.

– Не вини меня. Я не давала разрешения на подобную выходку. Бьянка была очень обходительна и не делала ничего, что нарушало бы приличия, по крайней мере, при мне. – Последние слова Пенелопа произнесла, слегка поморщившись. Она была достаточно умна и понимала, что, судя по сегодняшней проказе, ей, возможно, далеко не все известно о проделках мисс Кенвуд. Верджил представил себе череду скандальных эпизодов, разворачивавшихся под носом у Пенелопы.

– Все вроде шло как по маслу. Бьянка вела себя так смирно – казалось, и воды не замутит…

– В данных обстоятельствах твое выражение со словом «вода» не очень удачно, Пен.

Пенелопа понурила голову, видимо, смущенная тем, что не справилась с возложенными на нее обязанностями, и брат примирительно потрепал ее по плечу. У сестры было слишком мягкое сердце, и она ни в ком никогда не подозревала ничего плохого, а Бьянка Кенвуд, вероятно, тотчас раскусила Пенелопу и воспользовалась ее слабостью. Чтобы держать мисс Кенвуд в узде, требовалась старая тетка, какая-нибудь гарпия с несокрушимой волей, от взгляда которой молодые женщины трепещут, и чьи строгие наставления тотчас неукоснительно исполняются.

К сожалению, такой тетки у них не было.

– Может быть, в Америке все так купаются?

– Пен, умоляю тебя!

– Я поговорю с ней, а Шарлотта получит хороший нагоняй.

– Ты этого не сделаешь.

– А кто тогда? Ох, Верджил, только не ты! Всякий раз при упоминании твоего имени у нее на лице появляется престранное выражение. Ты для нее все равно, что тюремный надзиратель, и если при встрече ты сразу же кинешься выговаривать ей за ее поведение…

– Я не скажу ни слова. Сказать об этом – значит признаться, что мы с Данте все видели.

Признать случившееся – значит создать неловкость и некую… близость. Остается лишь одно: смотреть на все сквозь пальцы.

– Я побеседую с Шарлоттой и объясню ей в общих выражениях, что нельзя поддаваться чужому дурному влиянию.

Тут к Верджилу и Пенелопе присоединился Данте – он уже переоделся, и теперь на нем была тщательно выглаженная, превосходно сшитая одежда; он выглядел довольным и отдохнувшим. Длинные, по романтической моде, волосы он старательно уложил в художественном беспорядке.

– Очень любезно с твоей стороны провести с нами несколько дней, – сказала Пенелопа, поднимаясь со своего места, чтобы поцеловать брата.

– Иногда я тоже скучаю по семье, Пен. Думаю, я здесь пробуду… с неделю. Да, недели, пожалуй, хватит. – Он подмигнул Верджилу, и Пенелопа, заметив это, подозрительно нахмурилась.

Верджил ответил Данте укоризненным взглядом: ведь Пенелопа ничего не знала об их планах относительно мисс Кенвуд, да и самоуверенность брата отчего-то его раздражала.

– С неделю? Это прекрасно, Данте! Я знаю, ты не терпишь деревню, ведь здесь нет возможности заняться спортом…

– Ну, спорта тут хоть отбавляй. Мне стало известно, что Вердж приобрел новую лошадь, которую требуется объездить, и я посчитал своим долгом помочь брату, ибо у меня талант управляться с лошадьми.

– Новая лошадь? Верджил, ты мне ничего не говорил.

– Она прибудет через несколько дней, – пробормотал виконт. Хитрец Данте – не упустил случай выторговать себе лошадь. Сравнение, к слову, весьма удачное – мисс Кенвуд действительно не хватает не лоска, а объездки. Это похоже на Данте: только он способен составить о женщине мнение всего за несколько секунд с расстояния семьдесят ярдов и так воодушевиться мыслью о ее завоевании. Неудивительно, что он держался так уверенно и вызывающе.

Молодая кобылица, то есть особа, о которой шла речь, едва слышно шурша юбками, вскоре присоединилась к их обществу. Она пришла с Шарлоттой – стройная и гибкая, словно тростинка, та, как всегда, была очаровательна. Все в ней пока еще дышало детской чистотой.

Рядом с темноволосой и белокожей Шарлоттой в розовом наряде Бьянка Кенвуд немного напоминала деревенскую мисс – ее голубое платье выглядело простым и немного старомодным, а кожу покрывал легкий немодный загар. И все же безупречность ее красоты Верджил тогда угадал безошибочно. Золотые волосы, уложенные в незатейливый узел, подчеркивали женственный, но очень твердый подбородок лица сердечком. Такую красивую внешность вряд ли можно назвать стильной, но девушка обладала необыкновенным очарованием, излучая здоровье и держась с грацией взрослой дамы.

В течение нескольких минут, пока Пенелопа не отрекомендовала его, Данте оценивающе разглядывал Бьянку. Столь откровенный изучающий взгляд смутил Верджила – он вдруг почувствовал, что, взявшись за это дело, поступает бесчестно. Впрочем, подобные вещи устраивали во все времена и, как правило, совершенно открыто.

Данте не спеша приблизился к своей жертве. Его успех у женщин объяснялся не столько упорными домогательствами, сколько присущим ему магнетизмом: Одна дама как-то проговорилась Верджилу, что когда Данте заглядывает ей в глаза, ей кажется, будто он видит ее душу насквозь, и у нее от этого прерывается дыхание.