В поисках любви - Кэтрин Кинкэйд

– Может, подойдем и спросим?

– Что вы, Мод, у вас не хватит смелости! Любая, кто с ним заговорит, поставит под удар свое доброе имя. Увы, придется его проигнорировать, хотя это очень прискорбно: такой порочной красоты я не встречала во всей Индии. Неудивительно, что женщины не в силах устоять перед ним. Будь я чуть моложе…

Собеседницы двинулись дальше, и Эмма огорченно обнаружила, что Александр Кингстон – если это имя принадлежало тому, кто занимал ее мысли, – успел скрыться из виду. Она встала, полная решимости отыскать его, чтобы расспросить о плантации и показать карту. Вдруг ему что-то известно об Уайлдвуде… Конечно, Рози будет недовольна, если она вступит в разговор с Александром Кингстоном, однако не могла же она упустить шанс познакомиться с человеком, который, не исключено, знает о существовании ее Уайлдвуда.

И как только за спинами танцующих вновь мелькнула широкоплечая фигура с блестящими черными волосами, Эмма устремилась в ее сторону.

– Мистер Кингстон, мистер Кингстон! Соблаговолите уделить мне минуту, сэр.

Услышав свое имя, Алекс оглянулся. Голос женщины звучал приятно, ласково и чуть хрипловато; именно такой голос вызывал у него мысли о спальне. Однако сама дама, пробивавшаяся к нему сквозь толпу, вызвала в нем воспоминания о птицах, охотящихся в джунглях на мелкую добычу.

Она была одета во все черное – самый его нелюбимый цвет женской одежды, лицо было бледно, черты заострены, рот сложен в скорбную складку. Зеленые глаза – единственное, что оживляло ее облик: в них таилось нечто похожее на страстность.

Простушка, подумал Алекс, привыкший трезво оценивать любую женщину, встречавшуюся на его пути. Но стоило ей приблизиться – и он не мог не обратить внимания на привлекательный овал лица, аристократический нос и нежный рисунок губ, который он нашел бы интригующим, не будь они столь бесцветны. Суровость наряда, абсурдность прически и отсутствие косметики на лице неизбежно вызывали далеко не лестное сравнение с ястребом и вороной. Вот если бы ей приодеться, избавиться от дурацкого турнюра, наложить румяна и распустить волосы, ее облик не стал бы противоречить соблазнительности голоса.

Зачем он ей понадобился? Вряд ли она польстилась на его мужскую привлекательность. Он придирчиво осмотрел ее хрупкую фигурку. Слишком тоща! Он ценил в женщинах стройность, но отвергал излишнюю худобу. Впрочем, он был готов допустить, что причина столь неблагоприятного впечатления заключается в платье. Оно полностью скрывало ее формы, которыми она, возможно, могла бы похвастаться.

– Мистер Кингстон? – Эмма остановилась перед ним, тяжело дыша, и он напрягся, расслышав в ее голосе нотки чувственности. Внезапно он представил себе, как она со стоном произносит ему в самое ухо «Сикандер», как скользит вдоль его обнаженного тела, прикасается кончиком языка к его соскам, прикусывает один белоснежными зубами, заставляя его содрогаться… Картина была совершенно смехотворной – ведь ее героиней выступала тощая особа с кожей землистого цвета, в уродливом черном одеянии…

– Чем могу служить?

– Я… Меня зовут Эмма Уайтфилд, – выпалила она.

Уайтфилд… Он не знал никаких Уайтфилдов и никогда не встречал эту даму с голосом соблазнительницы и с манерой налетать, как коршун. Она действительно напоминала ему сапсана. По ее взгляду, устремленному на него, как на змею, он догадался, что имеет дело с девственницей, которая, скорее всего ни разу в жизни не прикасалась языком к мужским соскам и не позволяла мужчинам прикасаться к своим; вряд ли она вообще знала, что обладает сосками.

– И?.. – невежливо поторопил он ее.

Она заморгала. Зеленые глаза были, без всякого сомнения, ее главным достоинством. Глаза и голос. Остальное не стоило внимания.

– Я… Мне надо с вами поговорить.

– Прямо здесь, сейчас? – Он оглянулся и убедился, что за ними пристально наблюдают. Мисс Эмме Уайтфилд, видимо, не было до этого никакого дела. Она не спускала с него напряженного взгляда.

– Да. Я подумала… То есть хотела спросить вас о… – Дрожь в ее голосе свидетельствовала о неуверенности. Из этого следовало, что она отлично знает, что к нему не подобает обращаться. Ее успели предостеречь…

– Пройдите сюда, мисс Уайтфилд. – Он затащил ее за огромное растение в горшке, установленное в небольшой нише. Уединение такого рода не могло послужить причиной скандала, но позволяло укрыться от любопытных взоров.

– Так что же вы хотите?

– Я… – Она порылась в ридикюле, извлекла оттуда клочок бумаги и сунула ему под нос. – Мне принадлежит плантация под названием Уайлдвуд, расположенная где-то в Центральной Индии. Видите? Здесь, на обороте документа, удостоверяющего собственность, имеется карта. Насколько я понимаю, вам эти места известны. Не слышали ли вы что-нибудь об Уайлдвуде?

За папоротником-адиантумом было сумрачно, большие зеленые листья загораживали светильники на стенах. Алексу, впрочем, не требовалось много света, чтобы узнать контур, вычерченный на карте. Название – Уайлдвуд – он тоже знал. Его местоположение было известно ему досконально.

У него отчаянно забилось сердце, но он постарался сохранить спокойный, холодный тон.

– Откуда у вас этот документ и карта, мисс Уайтфилд?

– Это долгая история. Если коротко, то моя мать, умершая несколько лет назад, оставила мне это имение, Уайлдвуд, но я только недавно прибыла в Индию, чтобы заявить о своих правах. Вам что-нибудь говорит название Уайлдвуд?

Алекс сделал вид, будто внимательно изучает карту. Уайлдвуд находился в самом центре, можно сказать, в сердце Парадайз-Вью. Земли, прежде именовавшиеся Уайлдвудом, представляли собой значительную часть его владений, даже самую главную их часть, на которой располагался его дом, конюшни, поле для игры в поло и многочисленные постройки. Лес с древесиной ценнейших сортов, которую он здесь добывал, тоже в свое время относился к территории Уайлдвуда. Восемьсот акров земли, которые объявляла своими мисс Уайтфилд, на самом деле были его, вот только из-за недавнего пожара в земельном управлении в Калькутте он лишился документальных доказательств своих прав.

– Тут явно какая-то ошибка… – начал он.

Эмма Уайтфилд приблизилась к нему, и он уловил слабый, но головокружительный аромат, совершенно не соответствовавший ее непривлекательному облику.

– Ошибка? Какая? Я не могу быть уверена в точности карты, но знаю, что сама плантация существует. Откуда бы взялся этот акт, если бы ее не было в природе?

Он вернул ей бумагу.

– Этого я не знаю, но сама территория мне хорошо знакома. Моя собственная плантация, Парадайз-Вью, состоящая из трех тысяч акров джунглей и леса ценных сортов, находится именно в этих местах, однако ни о каком Уайлдвуде я не слышал.

– Не слышали? – В голосе Эммы прозвучало уныние.

Он покачал головой. Обманывать не составляло труда, стоило ему представить, как трудно будет доказать его законные права на землю теперь, когда он был практически лишен всех документов на владение.