Баронесса, которой не было - Олеся Стаховская

Вслед за мечом появились два тонких длинных ножа. Мужчина вставил их девушке в сапоги. В голенищах были предусмотрены специальные крепления.

Ординарец довел Тали до ворот поместья. Стиснул ее плечи, кивнул на прощание и, не проронив ни слова, ссутулившись, пошел в сторону дома. Как и кормилица, не оглядываясь, проводя черту между Тали и ее прошлым, в котором все было просто, понятно и беззаботно. И которое уже не вернуть.

Баронесса нехотя взобралась в чужое, изрядно потрепанное седло, приторочила к нему сумку, бросила тоскливый взгляд на отчий дом и помчалась по дороге, прочь от прошлой жизни. Она пустила лошадь в галоп и вихрем пронеслась вдоль парка, затем миновала деревеньку, что находилась неподалеку от поместья, и выехала на тракт, который через два дня должен был привести ее то ли к Пенькам, то ли к Дубкам и переправе через Эбролью.

Юной баронессе и раньше доводилось путешествовать этой дорогой, но всегда в сопровождении слуг и всегда в карете. Комфорт был привычной составляющей ее образа жизни, не считая тренировок с Вертом, но к ним она относилась как к забавной игре. Верховая езда считалась развлечением, девушка умела и любила ездить верхом, но никогда раньше не совершала длительных прогулок. С галопа она довольно скоро перешла на рысь, а потом и вовсе позволила лошади идти шагом. Никто же не сказал, что Тали должна мчаться, как воинствующая саритянка, так недолго отбить то место, которым барышни обычно сидят в каретах. На третьем часу пути баронесса искренне жалела всех, чья работа требовала долгих разъездов.

Дорога убегала вдаль, растворяясь в солнечном мареве. В голову лезли тревожные мысли. Перед отъездом Тали не удалось поговорить с отцом, и она подозревала, что таково было его решение. У барона не хватило смелости сказать ей в лицо, что она не его дочь. Проще поручить слугам вышвырнуть ее из дома. Она, пожалуй, впервые за всю свою короткую жизнь по-настоящему злилась на отца.

Случалось, барон был суров. Временами проявлял жесткость. Но жесткость оправдывалась образом жизни, все-таки он военный офицер, хоть и в отставке, а суровость обусловливалась ответственностью за ее благополучие: тяжело быть отцом девицы на выданье, да еще такой неугомонной. Ни суровость, ни жесткость не переходили в жестокость. Никогда, вплоть до сегодняшнего дня, Тали не сомневалась в его любви. Она не могла представить, чтобы отец поступился ее благополучием ради собственной выгоды. Но сегодняшний день изменил все. Отец лишил ее опеки, крыши над головой и куска хлеба ради того, чтобы скрыть свое участие в каких-то политических махинациях. И даже не посчитал нужным объясниться.

С другой стороны, он мог так поступить, чтобы защитить ее от кровожадного графа. Тот явился незваным-нежданным, без предупреждения, чего раньше за ним не водилось. Принялся угрожать буквально с порога и готов был собственноручно привести угрозы в исполнение. Более чем вероятно, не выстави отец ее из дома, до утра она бы не дожила. Сломала шею, упав с лестницы, утонула в ванне, больше похожей на большой таз, повесилась на ленте для волос. Отец хотел дать ей фору, боялся, что промедление будет стоить Тали жизни. Если так, если Дарна не соврала, самое страшное позади. Ей только нужно укрыться в приграничной деревне, переждать, когда с Виллема спадет помрачение и он забудет о своих черных планах. Тогда отец приедет за ней и отвезет домой.

Но как пережить это время? Ей, не привыкшей думать о завтрашнем дне, о хлебе насущном. Что она будет делать, оказавшись среди крестьян? Копаться в огороде? Начищать полы в крестьянской избе? Таскать воду коромыслами? Сама себе шить одежду? Чем там еще занимаются крестьянки? Может, ей придется отвешивать поясные поклоны «барам» и «барыням» и терпеть их пренебрежение? Боги, какая мерзость!

Кормилица обещала, что отец приедет за ней, как только неурядица с Виллемом разрешится. Но сам-то он ничего не обещал! Захочет ли? Вспомнит ли о ней? Нужна ли она ему, учитывая, что их не связывают узы родства? Злость сменилась страхом. Страхом за свою жизнь. Девушке хотелось вернуться, но она понимала, что это невозможно. Жених не оставит ее в покое.

За что Виллем ненавидит ее? Допустим, она не дочь барона, не Талиэн Д’Варро, но это же не повод желать ей смерти. Она не сделала ему ничего плохого, не считая мелких пакостей в виде куриного помета в туфлях и крапивы в кровати. Но он сам ее спровоцировал! Да и досталось в итоге лакею, которому Тали в качестве компенсации за понесенные страдания полгода презентовала всякие мелочи вроде пудры для парика, ваксы для башмаков или одеколона. Нет, причина, безусловно, в другом. В чем же? Неужели она и вправду когда-то была белоярской шпионкой? Или же…

Невероятные теории, одна нелепее другой, рождались в ее голове. По самой привлекательной из них Тали была незаконнорожденной дочерью белоярского короля Кромака или кого-нибудь из его приближенных. Поэтому-то ее, рискуя жизнью верноподданных, решили спасти, переправив через границу. Затем, как это обычно случается, что-то пошло не так и хорошо продуманный план с треском провалился. Она оказалась в плену, ее даже пытали (тут девушка вздрогнула и поежилась), но благородный барон, заметив фамильные черты королевского, княжеского или еще какого-нибудь важного рода, решил спасти девочку от смерти и защитить от врагов, выдав за свою дочь. Виллем же, будучи отпетым патриотом, воспротивился этому.

Что ж. А как все было на самом деле?

Тали пыталась вспомнить свое прошлое, но, как и много раз до этого, словно уперлась в глухую стену. Она отлично помнила первый день своей жизни. Вот только случился он года три назад, и было ей на тот момент не меньше четырнадцати лет.

Незнакомая комната встала перед глазами. Тали, одолеваемая слабостью, лежала на кровати. Стоило ей открыть глаза, как странный молодой мужчина бросился к ней. Она не узнала его и испугалась неожиданных объятий. Вокруг поднялась суматоха. Тот, молодой, привел другого мужчину, постарше. Они, перебивая друг друга, принялись сыпать вопросами. И Тали осознала, что не понимает их речи, не знает языка, на котором к ней обращаются. Попыталась объясниться, но тут ее ждал провал. Голова разрывалась, она была полна языков и диалектов, вот только это больше мешало, чем помогало общению. К тому же Тали испытывала смертельный страх. В итоге беседа не состоялась. К девушке приставили надзирательницу – ее кормилицу. Точнее, не ее, а той, умершей Тали, о которой так деятельно скорбел Виллем.

Пару дней она провела в полубредовом состоянии, пока в сознании теснились неизвестные слова и малопонятные образы, вызывая страшнейшую мигрень. Потом вернулось – появилось? – понимание языка. И начались расспросы. Помнит ли она, кто такая? Как здесь оказалась? Как ее зовут? Сколько ей лет? Тогда она поняла, что ничего не знает о себе. У нее не было воспоминаний, не было прошлого. Ничего. Пустота. Словно она родилась несколько дней назад.

Ей разрешили вставать с постели, но не позволили выходить из комнаты. Да она и не стремилась, чувствуя, что силы не торопятся возвращаться. Барон проводил с девушкой все свободное время, рассказывая забавные истории из ее детства. Взамен утраченной памяти ей дали новую. Она – Талиэн Валерия д’Варро, дочь барона. Тяжелая болезнь едва не унесла ее жизнь, но отступила, забрав память. Случай, безусловно, редкий. Самое главное, что она осталась жива, а память, дадут боги, рано или поздно вернется.