Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения - Евгений Кринко

Возможности советских историков в изучении данной проблемы были в значительной степени ограничены как внешними условиями развития исторической науки, так и ее внутренними обстоятельствами, связанными с господством догматизированной методологии, а также состоянием источниковой базы. Идеологические пристрастия оказывали свое воздействие и на оценки зарубежных историков, к тому же лишенных возможности работать в советских архивах.

Нынешняя методологическая ситуация предоставляет современным исследователям гораздо больше возможностей для изучения истории горцев Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны. Это связано и с расширением источниковой базы, и с общими изменениями в развитии науки, обновлением теоретико-методологических принципов и методов исследования, наконец, приходом нового поколения историков. Несмотря на сохраняющееся воздействие конъюнктуры, в науке сложилась более свободная атмосфера, позволяющая сосуществовать различным взглядам и дающая исследователю возможность чувствовать себя более самостоятельным в выборе авторской позиции. В данной связи обращает на себя внимание сближение позиций российских и зарубежных историков, как в области применяемых подходов, так в конкретных оценках рассматриваемой проблемы.

В то же время новые возможности реализованы пока еще далеко не в полном объеме. Нередко научная новизна выражается только во введении в научный оборот новых архивных источников. Между тем дальнейшая разработка проблемы тесно связана не только с увеличением общего количества исторической информации, но и с углублением ее анализа, совершенствованием научной методологии и используемой терминологии, а также решением других исследовательских задач.

Участию горцев Северного Кавказа в боевых действиях в период Великой Отечественной войны в составе частей Красной армии посвящено большое количество работ различного жанра. Наибольшее внимание исследователей привлекали такие вопросы, как масштаб и формы мобилизации и добровольного ухода жителей на фронт, их подвиги, численность награжденных и погибших, история вооруженных формирований, созданных в данном регионе. Часть указанных вопросов разрабатывалась в профессиональной историографии, изучение других длительное время оставалось уделом публицистики, научно-популярных и краеведческих работ.

Литература на данную тему стала выходить уже в военные годы. Брошюры и статьи в центральных и местных периодических изданиях, написанные партийными, советскими и комсомольскими работниками, писателями и журналистами, показывали героизм представителей различных народов региона на фронте, освещали вклад населения республик и областей в общее дело разгрома врага55. Например, широко пропагандировались боевые подвиги пулеметчика чеченца Ханпаши Нурадилова, которому в 1943 г. посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза56. Особое внимание уделялось самоотверженности и героизму, проявленным жителями региона в ходе битвы за Кавказ, патриотическим традициям населявших его народов57.

Однако после депортации части народов Северного Кавказа упоминания о боевых заслугах их представителей на различных фронтах Великой Отечественной войны исчезли из средств массовой информации. К тому же, обращаясь к судьбе отдельных героев и обстоятельствам совершенных ими подвигов, авторы из-за отсутствия необходимой информации, а также по цензурным или пропагандистским соображениям далеко не всегда могли раскрыть все подробности, а в некоторых случаях прямо искажали картину событий, закладывая основы последующей мифологизации истории Великой Отечественной войны.

После войны рассматриваемые вопросы получили отражение в первых диссертационных исследованиях и статьях, посвященных истории отдельных краев, республик, областей, городов, их партийных и комсомольских организаций в военное время. В послевоенное десятилетие вышли также специальные очерки и сборники статей о подвигах жителей Северного Кавказа58. При этом в историографии послевоенного периода по-прежнему почти не упоминался вклад в Победу репрессированных чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев.

Только в период «оттепели» в условиях начавшейся реабилитации стало возможным писать о подвигах представителей депортированных народов на фронте. Д.А. Напсо, С.З. Лайпанов, В.А. Нежинский описывали подвиги жителей Карачаево-Черкесии в годы войны59. Участию чеченцев и ингушей в боевых действиях были посвящены научно-популярные очерки З.К. Джамбулатовой, написанные в основном на материалах печати военных лет, что обусловило определенные неточности60. В частности, характеризуя боевой путь отдельного Чечено-Ингушского кавалерийского дивизиона, автор определила его численность в 1,8 тыс. чеченцев и ингушей, что вызывает обоснованные сомнения современных исследователей61.

Участие в боях жителей Северного Кавказа нашло также отражение в очерках истории отдельных частей и соединений, сформированных или пополнявшихся в данном регионе62. Многочисленные публикации были призваны раскрыть героизм советских солдат и командиров63. Г.П. Иванов, A.A. Тедтоев, В.И. Черный и другие авторы охарактеризовали военно-организаторскую и политическую работу партийных организаций региона64. О жителях региона – участниках войны упоминалось в обобщающих трудах по истории северокавказских автономий, их партийных и комсомольских организаций. Немало внимания исследователи уделяли мобилизации и добровольному уходу на фронт горцев Северного Кавказа, особенно коммунистов и комсомольцев. Мотивы добровольного ухода на фронт, причины массового героизма исследователи объясняли исключительно патриотическими чувствами советских людей, их преданностью советскому строю и своей Родине.

При характеристике данных сюжетов в советских исследованиях этого периода встречалось немало «фигур умолчания». Так, характеризуя призывные мероприятия жителей Чечено-Ингушской АССР в ряды Красной армии, З.М. Аликберов, не называя причин прекращения мобилизации, привел их просьбу в сентябре 1942 г. разрешить ее на добровольной основе65. В результате непонятным выглядело обращение командования Закавказского фронта к Чечено-Ингушской партийной организации с просьбой разрешить повторный добровольный призыв жителей республики.

Существенное значение отводилось установлению общего количества жителей автономных республик и областей, награжденных орденами и медалями СССР, прежде всего удостоенных высшей государственной награды страны – звания Героя Советского Союза. Так, число жителей Карачаево-Черкесии – Героев Советского Союза в работе по истории Северо-Кавказского военного округа определялось в 13 чел.66, в обобщающем труде по истории Карачаево-Черкесии – 14 чел.67, в статье М.А. Боташева – 15 чел.68 В обобщающем труде по истории Адыгеи было указано, что в Адыгее насчитывалось 25 Героев Советского Союза69. В то же время в сборнике «Золотые Звезды Адыгеи» описывались судьбы 41 Героя Советского Союза, а также 14 полных кавалеров ордена Славы70.

Приводимые в различных работах данные свидетельствуют о своеобразной «двойной арифметике» в подсчетах, отражающей стремление максимально учесть всех награжденных лиц, так или иначе связанных с регионом. Например, в автономных областях и республиках в списки героев нередко включались представители титульных этносов, проживавшие или призывавшиеся на фронт за пределами национальных образований. Имена жителей, призванных из одного национально-государственного образования, а после войны проживавших в другом, учитывались в списках, составленных в обоих регионах.