Земля Сахария - Мигель Коссио Вудворд

на которых была прибита металлическая табличка: «С богом — все, без бога — ничто». Кармен приглашала к себе лучших учеников, готовила для них желе и самодельное мороженое. Любимчики, вроде Дарио, оставались иногда ужинать. Учительница повторяла с ними уроки, читала отрывки из священной истории и, подобно Авельянеде, из «Паломницы»:

Прощай, моя родина, край мой любимый!

Судьба меня гонит. Вдали на чужбине

Одно только светлое имя твое

И слух мой ласкает, и сил придает.

Кармен рассказывала о Мариане Грахалес, матери братьев Масео. Говорила и о чуде святого Хуана Босха в Италии, о благословениях папы Пия XII, о святой Рите де Касиа, заступнице тех, кому нет прощения, алтарь ее всегда усыпан розами. Но мальчикам скоро надоедали молитвы, чудеса и священная история; они выбегали на балкон, играли с собакой, дрались, и Кармен призывала их к порядку. Бедная старая дева, сама невинная, как дитя, устраивала игры и искренне веселилась вместе с ребятами. Она была постоянной парой Дарио, когда играли в бриску, в туте, в тридцать и сорок, в акульку.

Испанские карты привлекали яркими картинками. Король верхом, двуглавая королева, туз — весь золотой, в виде сверкающего солнца, трефовый туз — дубина. Учительница никогда не гадала на картах, не верила. А Верена говорила, что надо Кармен раскинуть карты, погадать, может, тогда и бросит богомольничать, а нето так и останется старой девой. Но Кармен боролась с суевериями. Она брала в руки те самые карты, в которых некоторым женщинам виделось будущее, дорога, неожиданность, и просто-напросто играла, надеясь только на одно — выиграть нынче вечером.

А под балконом Кармен, у дверей кино, девушки разглядывали фотографии киноактеров. Эти девушки гадали по руке, смотрели гороскопы, составленные профессором Карбелем: «звезды склоняют, но не принуждают», раскладывали карты, молились святому Антонио. Они надеялись встретить голубого принца: «Он прискачет за мной на белом жеребце, сейчас же, прямо сюда, на угол улиц Лампарилья и Кампостела».

Индийская легенда рассказывает об одном радже, жившем в Бенаресе на берегу Ганга, по имени Сандбеди, который за свои грехи и злодеяния был осужден не иметь сыновей, что у индусов считается самым тяжким наказанием. Чтоб искупить свои преступления и примириться с богом Ишварой, Сандбеди отправился в самые отдаленные места на берегах Ганга и стал жить там, питаясь одним только сахарным тростником, что в изобилии произрастал в тех местах. Тростник, тронутый раскаянием грешника, вырастил из своего семени сына для Сандбеди, потомки которого продолжают существовать и в наши дни и носят имя, означающее «рожденный сахарным тростником».

‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧

В другой легенде рассказывается, как один принц по имени Баркамарис убил родного брата, застав его и свою супругу вместе сосущими стебли сахарного тростника.

‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧

Северо-восточные районы Индии, особенно Бенгалия, считаются родиной сахарного тростника; отсюда происходит название столицы Гаура, от слова «гур», что означает «сахар». Таким образом, можно считать, что добывать сахар из тростника начали впервые именно в этой провинции.

‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧

Ману́ — легендарные персонажи древнеиндийского эпоса — создали овод законов, написанный, по преданию, первым ману более чем за тысячу лет до нашей эры. В своде упоминается и о сахарном тростнике. В главе восьмой, в параграфе 341 сказано: «Если человек находится в пути, а запасы пищи у него истощились и возьмет он два или три стебля или два маленьких корешка сахарного тростника с соседнего поля, то ничего не должен платить за них…»

Это самое древнее упоминание о сахарном тростинке.

Евреям также известен был сахарный тростник, так как о нем говорится в Ветхом завете (Исайя, гл. 43, стих 24; Иеремия, гл. 6, стих 20).

‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧

Гумбольдт утверждает, что видел несколько ваз из китайского фарфора, на которых была изображена добыча сахара из тростника. Вазы датируются за 600 лет до нашей эры.

Фернандо Ахете, Сахарный тростник на Кубе, 1946.

Когда Александр Великий в 327 году до нашей эры завоевал Индию, его писаря рассказывали в своих записях, что жители этой страны жуют странный тростник, дающий мед без помощи пчел. Вот и Папаша тоже, ощутив в животе колющую пустоту, словно что-то там переворачивается, начинает старательно очищать стебель волшебного тростника; мачете скользит по темно-зеленому стеблю между узлами, потом легко проходит внутрь, толстый верхний слой спадает, и открывается белое мясо. Папаша впивается в него зубами, огромными, как дробилки, нежный, сладкий сок заполняет пересохший рот, густой струей вливается в горло. Папаша — мачетеро, доброволец Пятой народной сафры, никогда не слыхал об Александре Великом, преемнике Филиппа, завоевателе Азии, победителе Ирана, Туркестана и Индии, герое десятков легенд от Индийского до Атлантического океана, однако вполне возможно, что и Александр Великий любил пожевать при случае стебель тростника, несмотря на то что при царском дворе соблюдался в те времена персидский этикет. Когда Пиррон спорил с индийскими мудрецами, отстаивая философию скептицизма, Чандрагупта готовил в поход армию, состоявшую из девяти тысяч слонов, тридцати тысяч лошадей и шестисот тысяч стрелков, которые, наверное, тоже все как один сосали волшебный тростник, дающий мед без помощи пчел.

Папаша знал историю жизни только одного Александра. Александр — двоюродный брат Папаши, тоже прозванный Великим (вы, конечно, догадались за что). Около тридцати лет назад Папаша с Александром рубили вместе тростник на плантациях завода Эспанья, тянули на спор канат, пили кувшинами, поднимали тяжести, а один раз прошли двенадцать лиг, гонясь за хутией[5]. Потом оба занялись боксом, и тут Александр прославился. Какие-то американцы заключили с ним контракт, напечатали портрет Папашина кузена в журнале — только под другим именем, Кид Алехо, — и увезли парня на север. Там его били и колотили по-всякому, что его жалеть, ведь он негр, черный-пречерный. Вскоре Александр вернулся, оглохший на одно ухо, со сломанным носом и весь залепленный пластырями. Американцы оплатили ему переезд на улицу Сан-Исидро, номер 364,