История Меровингов - Елена Майорова

Основанием для избрания королей считалась знатность рода. Знатными были древнейшие фамилии, прославившиеся отвагой, военной удачей; их сыновья претендовали на особое положение предводителей и подкрепляли свои притязания военной поддержкой «сильных людей», которых содержали при себе на средства, добытые войной. Порядок избрания королей в войске превращался в торжественную процедуру аккламирования короля и королевы. В знак одобрения воины ударяли щитами о наколенники, в знак протеста следовал удар копья в щит. Долгое время существовал и обычай поднятия короля воинами на щите.

Дружинники считались членами «дома» своего предводителя, получая от него оружие, коня, часть военной добычи. Их называли «верными», «послушными» исполнителями воли вождя, то есть «fideles» и «satellites». Вместе со своим предводителем они составляли высший слой служилой знати. Во время сражений вперед обычно устремлялся отряд знатнейших, в котором были король и его вернейшие дружинники, простые воины их сопровождали.

Именно таким избранным с согласия дружины, но претендующим на получение королевского титула по праву рождения был Меровей. Однако важнее всего то, что именно этому полулегендарному королю, который родился около 415 года, вступил в брак с Хлодесвинтой (418–449), королевой салических франков, и правил как король всех франков с 447 по 458 год, история обязана именем первой французской династии – Меровингов (447–751). Правители из этого рода никогда не оспаривали существование необыкновенного предка и гордились тем, что вели свое происхождение от сверхъестественного существа. Меровинги соглашались также, что являются потомками троянского царя Приама. В «Хронике Фредегара» прямо указывается, что Меровинги правили не потому, что были коронованы или избраны, а по наследственно приобретенному или присвоенному праву. Рассказывается, что Меровей был усыновлен Флавием Аэцием, который, по сообщению Приска, даровал тому некоторые территории в Галлии. Меровей обосновался в Белгике в районе Брабанта, сделав своей столицей город Турне.

От божественного предка меровингским королям кроме роскошных светлых волос перешли разнообразные таланты и дарования, а также полное пренебрежение к человеческой жизни. Как потомки жесткого и беспринципного языческого божества, презиравшего условности, они были жадны до земель и золота, предприимчивы и беспощадны. Смеясь над добродетелью, Меровинги чтили только силу и выгоду. Убежденные язычники, они поклонялись деревьям, горам и – как своим прародителям – рекам, ручьям, озерам, источникам. Первые Меровинги презрительно отвергали христианство, которое уже широко распространилось по Европе. Нарушая все божеские и человеческие законы, они ощущали свое превосходство над теми, кто ограничивал себя рамками морали и совести. Длинноволосые короли ощущали себя всемогущими и не подозревали об испытаниях, которые готовила для них судьба.

Правление Меровея пришлось на время нашествия гуннов. Аттила, выдающийся предводитель и военачальник, возглавлял завоевательные походы, демонстрируя виртуозное мастерство полководца, и вел войну на полное истребление врага. Жестокие и храбрые германцы пришли в ужас, узнав о численности, свирепости, отталкивающей внешности гуннов, атаки которых были стремительны, как удар молнии. О гуннах слагались таинственные легенды, полные омерзительных подробностей. Все искренне верили, что их появление связано с кознями злых демонов диких кочевых племен. Под ударами гуннов один за другим терпели жестокие поражения армии, им покорялись гордые города. Сам предводитель обладал всеми отвратительными чертами своего народа, о чем было широко известно, поскольку внешность гуннского завоевателя подробно описал византийский посол.

В этот критический момент франкам был необходим предводитель, подобный Меровею: бесстрашный благодаря божественной крови, способный объединить разрозненные племена в одно мощное целое.

Тем временем гунны захватили и разрушили Мец (7 апреля 451 г.); под напором их неисчислимой мощи пали Трир, Кельн, Реймс, Танжер и Труа. Неумолимые завоеватели, уничтожая все на своем пути, продвигались к сердцу Галлии, Орлеану. Опасности подвергалась и Лютеция, поселение племени паризиев на безопасном острове Сите, окруженном водами реки Сены. Река связывала Средиземное море с Британскими островами.

Именно в это время впервые прозвучало имя святой покровительницы города, христианки Женевьевы. Лютеция издавна славилась наличием собственного христианского святого – св. Дени (Дионисия). Во времена жестокого императора Домициана, истреблявшего всякого, верующего во Христа, римский префект поставил истерзанного пытками Дионисия перед выбором: отречься от христианства или принять казнь. Но подвижнику было уже девяносто лет, и он был готов умереть с достоинством. Его вместе с двумя учениками обезглавили, а место, где произошла казнь, народ назвал Горой мучеников – Mons martirum, Монмартром. Многие люди видели, как Дионисий встал с плахи, взял в руки свою отрубленную голову с длинной белой бородой и отправился на север, где и упокоился. Его могила стала почитаемым местом.

Воспитанная на таком примере, происходившая из древнего галло-германского рода, Женевьева с детства проявляла признаки религиозной одержимости. До пятнадцати лет будущая святая вела аскетическую жизнь в родительском доме в Нантере, а после смерти родителей поселилась в древнем римском городе Лютеции. Фанатично верующая девушка, юная, хрупкая и одухотворенная, получила известность, призывая горожан оставаться в городе, к стенам которого вел свои орды Аттила. Она требовала от сограждан не бежать и не допускать паники, убеждала их в непоколебимости городских стен. В то время легендам и пророчествам верили не только язычники, но и христиане, а предсказания предрекали гибель от мечей воинов «бича Божьего» – Аттилы. Поначалу горожане хотели убить Женевьеву, пророчащую вопреки очевидности, но она сумела своим мужеством и убежденностью заразить суеверных паризиев. И действительно, Аттила отвел войска от города в сторону Каталаунских полей.

Франки под командованием своего короля – ни один хронист не называет его по имени, но, судя по датам, это был Меровей – примкнули к коалиционной армии короля вестготов Теодориха Великого и римского полководца Аэция Флавия, недавно разгромившего франкское войско. Раздоры между римлянами, вестготами и франками были забыты. Вчерашние враги сегодня стали союзниками, что не исключало кровавого противостояния завтра.

Франкский король, кроме всего прочего, ненавидел гуннов за то, что они захватили в плен его жену и единственного сына Хильдерика. К сожалению, ни один летописец не рассказывает подробностей ни о пленении семьи Меровея, ни об избавлении от неволи.

На Каталаунских полях в современной провинции Шампань состоялось генеральное сражение, остановившее нашествие гуннов и прославившее Аэция как победителя Аттилы и спасителя Европы. Битва была «ужасна, долго нерешительна, упорно кровопролитна и вообще такова, что другой подобной не было ни в те времена, ни в прошлые века». Аэцию удалось отстоять западную культуру и европейскую цивилизацию. Кроме Аэция героями битвы стали вестготы во главе с королем Теодорихом, который обрушился на левый фланг войска гуннов. Храбрый король лично возглавил атаку и был выбит из седла копьем; его затоптали лошади собственной кавалерии. Но разгоряченных битвой вестготов смерть вождя не лишила мужества. Франки отважно сражались вместе с римлянами и вестготами в качестве федератов Рима. Их даже считали основными зачинщиками сражения.