Сыскное бюро «Квартет» - Екатерина Вильмонт

— Да ну тебя, Тата, вечно ты с шуточками…

— А у тебя вечно какие-нибудь таинственныепроисшествия. Да ты, небось, сама плохо поставила их на сушилку, а где-нибудьчто-нибудь тряхнуло, вот они и свалились.

— С водой?

— Почему с водой?

— Потому что осколки лежат в луже.

— Ну, тогда я не знаю, извини, мне пора в театр.Кстати, может, подбросишь меня?

— Ох, прости, Таточка, я сейчас никак не могу.

Ну и поганка же эта Нёнорма! А мы еще собираемся охранять ееквартиру. И тут меня осенило.

— Мотька, давай подкинем Альбине письмо, как в собакеБаскервилей, вырезанное из газет: так, мол, и так, вашу квартиру собираютсяограбить, поменяйте замки. И все. Пусть сама чешется, а то как ей надо, такмама все бросай, а как подвезти маму в театр на машине, так она, видите ли,занята! Не желаю я тратить время на такую дуру.Тут к нам заглянула тетя Липа.

— Проснулись, сони? Подымайтесь и идите завтракать.

— Спасибо, тетя Липа, только мне бежать надо, —сказала Мотька.

— Да съешь что-нибудь и беги себе.

— Нет, спасибо, я уже опаздываю, — сказала Мотька,влезая в куртку, и шепнула мне: — Я нынче сама с газетами справлюсь, а ты ищипока подходящие слова. А ничего мы с кружками лажанулись, а?

И Мотька умчалась. Наскоро перекусив, я взялась за газеты.Надо сказать, что управилась я в какие-нибудь полчаса. Все газеты были полныкриминальной хроники и полезных советов, как защитить свою квартиру. Врезультате получилось такое послание: «Вашу квартиру намереваются ограбить.Срочно поменяйте замки». Надев перчатки, я взяла лист бумаги из дедушкиногостола, вырезала слова из газет и аккуратно наклеила на бумагу. Затем вперчатках же я сложила листок и сунула в карман куртки.

— Тетя Липа, я пошла гулять, — крикнула я ибросилась бегом вниз, к почтовым ящикам. Там никого не было. Рукой в перчатке ясобралась уже опустить листок в Альбинин ящик, но решила сперва показать егоМотьке.

Навстречу мне попались две девчонки из нашего класса, Ляля иВерочка. Верочка — первая красавица в классе, несусветная воображала.

— Слушай, Монахова, — сказала она нараспев, —это правда, что в вашем доме какие-то привидения завелись?

— Сущая правда.

— И, говорят, ты их сама видела?

— Видеть не видела, но зато слышала.

— Ну и как?

— Что?

— Страшно?

— Ни капельки.

— Да ладно!

— Ей-Богу. Ну, девчонки, я побежала. Кстати, выМатильду не видели?

— Она на почте, у мамаши.

Я сломя голову помчалась на почту.

Мотька и вправду была там.

— Девочки, — сказала тетя Саша, Мотькинамама, — сходите сперва в магазин, а потом уж гуляйте на здоровье! Какмама, Асенька?

— Спасибо, хорошо!

Мы отправились в ближайший овощной. По дороге я показалаМотьке письмо. Она его в целом одобрила, только сказала, что зря я взяла бумагуу дедушки.

— Почему?

— Если она заявит в милицию, они начнут искать и смогутпо бумаге определить отправителя.

— Да ладно, а то милиции больше делать нечего, станетона такой ерундой заниматься. Скажут — вас, мадам, просто кто-то решилразыграть.

— Твоя правда. Ладно, давай на обратном пути зайдем напочту, положим письмо в конверт и проштемпелюем.

— Это еще зачем?

— Чтоб не подумали, что это кто-то из дома.

— Но все равно же это наше почтовое отделение.

— Ну и что? А сколько народу оно обслуживает?

— Ох, Мотька, ну и голова у тебя!

— А бросим письмо мы сами — во-первых, так скорее. Ай,Аська, а как же адрес? Печатными буквами, да?

— Да, адрес в газете не сыщешь.

— Тогда вообще ерунда получается. Она сразу поймет, чтоэто детские шалости. Прочитал какой-то недоумок «Собаку Баскервилей» и решилпозабавиться. На конверте печатные буквы, а в конверте бумажка с наклейками изгазеты — чушь какая-то.

— Правда, глупо! Что же делать?

— Вырезать буквы из газет и так написать адрес.

Купив все, что было велено, мы отнесли это к Мотьке,нарезали кучу букв из газет, наклеили на конверт и решили, прежде чем идти напочту, чтобы поставить штемпель, взглянуть на Альбинину квартиру, не грабят лиее. И что же мы увидели? С дверью возился наш домовый слесарь дядя Веня.Альбина стояла у него над душой.

— Здрасьте, Альбина Федоровна! — сказали мы хором.

— Вот, девочки, меняю замки, а то, похоже, кто-тосегодня ночью был у меня в квартире!

— Как! — ахнули мы, и я почувствовала, чтозаливаюсь краской, а Мотька нагнулась, словно уронила варежку.

Слава Богу, все опять сделалось без нас, само собой!

Когда приезжает дедушка, в нашем тихом доме начинаетсявеселая кутерьма — с утра до ночи звонит телефон, все время кто-то приходит,шум, гам, смех, пение, музыка. Тетя Липа с упоением непрерывно что-то печет,жарит и парит — за стол садится куча народу; и в центре всего — дедушка,высокий, красивый, веселый. И лишь когда к дедушке приходит его аккомпаниаторАлександр Ефимович, в квартире воцаряется благоговейная тишина — дедушказанимается. Присутствовать при этих занятиях позволено только мне — я сижу вуголке и слушаю, как дедушка сначала распевается, а потом начинает или учитьновую партию, или повторять старые. Но больше всего я люблю, когда он готовитсяк концерту — тогда он поет всю программу подряд, а Александр Ефимович делаетему замечания. Бывает, они ругаются, но все равно дедушка слушается АлександраЕфимовича, хотя он намного моложе дедушки. «Музыкант Божьей милости» — говоритпро него дед.

Но, несмотря на суету, у дедушки всегда находится время,чтобы побыть со мною. Мы с ним большие друзья. Я могу все ему рассказать, и онтоже мне все рассказывает. Какие удивительные истории иной раз можно от негоуслышать. Вот, например, когда он был еще молодой, он пел Гудала в опереРубинштейна «Демон». Дело было, кажется, в Свердловске. И когда Тамара навысокой ноте побежала через сцену, у нее, как говорит дед, нижняя челюстьсоскочила с салазок — рот певица открыла, а закрыть не может. Тогда дедушкаобнял ее — Он ведь по сюжету доводился ей отцом — и одним ударом вправилчелюсть. Спектакль окончился благополучно. Вот какой молодец мой дедушка. А ещедедушка страстный рыбак. Ему надо не просто сидеть с удочкой, а выходить срыбаками в море или закидывать бредень на реке; словом, его хлебом не корми —дай порыбачить. И вот как-то приехал он в Таллин петь Бориса Годунова, и кто-топредложил ему выйти в море — а дело было поздней осенью. Лодка возьми да иопрокинься. Все попадали в ледяную воду, и дедушка тоже. И все-таки онпрекраснейшим образом на следующий день пел спектакль.