Дитя Ойкумены - Генри Лайон Олди

Эй, рыцарь! Справишься?

По обе стороны от ворот тянулась голографическая стена крепости, увитая натуральным виноградом. Лозы держались на подпорках, спрятанных в голограмме. Створки ворот разошлись сами, со зловещим скрипом. Вооружившись подарками, Гюйс двинулся по дорожке вглубь парка.

Здесь.

Воздух, насыщен стеклистыми нитями, едва заметно колебался. Блокировка площадки. Силовое поле. Пакет с подарками и букет перекочевали в левую руку. Гюйс извлек из кармана универсальный ключ – по долгу службы он всегда носил его с собой – коснулся сенсора, и мерцание померкло.

Ключ имел ряд дополнительных функций. В частности, в него был встроен мини-татуатор – для экспресс-татуировки свежевыявленных менталов. Гюйс ощутил периферийную бурю чувств: волнение, миг изумления, испуг, надежда… Воспитательница. Ключа она не заметила, вот и удивилась: как незнакомец прошел через блок-поле? Судя по яркости эмоций – молоденькая. И впечатлительная.

Познакомиться?

Потом. Сейчас – работа.

– Поздравляю новобрачных! Извините за опоздание: мой катер потерпел аварию в поясе астероидов. Мне пришлось сражаться с хищными флуктуациями! Я разорвал их на части голыми руками. И вот я здесь! Со мной – подарки молодым…

– Подарки! Это мне! Я – невеста!

Конопатая девчушка сорвалась с места и вприпрыжку помчалась к Гюйсу, нарочно задержавшемуся на краю площадки. Больше никто из детей не обернулся. Даже «жених», которому, по идее, тоже полагался подарок. Фасеточный нано-глаз телепата уже передавал в службу Т-безопасности изображение бегущей девочки.

«Объект определен. Проведите идентификацию».

Вызов застал Анну-Марию на собрании Ученого совета.

Запястье правой руки, на котором она носила коммуникатор, оформленный под гранатовый браслет, слегка покалывало. Значит, кто-то незнакомый. Вызовы мужа сопровождались приливом тепла; родителей и дяди – мягким поглаживанием. Рабочие – вибрацией разного рода. Она давно научилась по ритму, словно по стуку чужого сердца, различать: коллеги, проректор, факультетский секретарь…

– …в заключение вышесказанного ходатайствую от имени факультета о переводе на казенный кошт таких студентов-инопланетников, как Лела Шахиан, Томаш Новак, Бат Каллерво, Ю Чен… индекс успеваемости… 3-я ступень ассимиляции…

Доклад герцога Раухенбаума вчера согласовали на кафедрах. Чистая формальность – огласить список инопланетников, чей талант и упорство позволили им прорваться в святая святых, в систему обучения Ларгитаса, сделав первый шаг к виду на жительство, а там, если хватит усердия, и к гражданству.

– …также ходатайствую о выделении стипендии Буче Ионеску и Гвидо Доминго… 4-я ступень ассимиляции…

Анна-Мария сжала пальцы в кулак. Откликаясь, коммуникатор создал объемный иллюзатор размером с коробочку для обручальных колец. Кулак сжался плотнее – переработка речи абонента в текстовый вариант. Не хватало еще, чтобы в унисон с докладом герцога вдруг раздался бас налогового инспектора, решившего обсудить с графиней нюансы ее декларации, или мерзкий фальцет адвоката Штейнеров, обслуживающего древний спор об участке земли над Тихой… И все-таки, кому она понадобилась, да еще без отлагательств?

Что-то с дочерью?

– …передать в Королевский совет ходатайство о присвоении кавалерских титулов, дающих право на гражданство Ларгитаса, студентам-инопланетникам, с отличием закончившим магистратуру…

И, неприятным контрапунктом вторя баритону Раухенбаума, побежали слова в дымке иллюзатора:

«Говорит представитель службы Т-безопасности, старший инспектор Фрейрен. Срочно явитесь в детский сад „Солнышко“. Повторяю: срочно явитесь…»

Сперва Анна-Мария не поняла и разозлилась. Что значит: срочно? Она не девочка, чтобы срывать ее с места. Злость была броней, принявшей на себя первый удар. Осознание беды, явившись следом, уязвило не так остро, как могло бы.

Т-безопасность. Детский сад.

«Что с Региной?» – обработал коммуникатор беззвучный вопрос хозяйки. Умному аппарату хватило еле заметных колебаний голосовых связок.

«Ваша дочь в безопасности. Ее здоровью ничего не угрожает».

«Буду в „Солнышке“ через полтора часа. У меня заседание».

«Повторяю: срочно явитесь в детский сад. Индекс требования: А-164/3Р».

Анна-Мария вздрогнула. Впервые – сильная, самостоятельная женщина – она пожалела, что Тео нет на Ларгитасе. Мужа она видела редко: отпуски, когда Теодор прилетал к семье, да с десяток кратких внеплановых визитов. Всё остальное время корвет-капитан ван Фрассен – в звании его повысили прошлой зимой – проводил на «Громобое», в районе дислокации эскадры. Графиня привыкла жить одна. Любила она мужа по-прежнему, но страсть утихла, вписавшись в график: радость встреч и спокойствие разлук. Измен со стороны Анны-Марии не было, хотя возможности имелись. Наука, дочь; университет. 2-я Государственная премия за «Границы контактов»…

Ограничения определяют рамки отношений.

Ограничения гарантируют физическую и эмоциональную безопасность.

Ограничения связывают идеалы с реальностью.

Ограничения позволяют выразить негативные чувства без страха перед возмездием.

Ограничения – основа стабильности и состоятельности.

И вот: внезапный удар по мироустройству. Тщательно выстроенная система ограничений – крепость, в которой заключалось счастье графини ван Фрассен – дала трещину. Кажется, жизнь подбросила еще одно непредвиденное ограничение. Индекс, названный инспектором, позволял встать и публично прервать доклад Раухенбаума. Нет, это лишнее.

«Выезжаю. Скоро буду».

Пальцы легли на сенсоры коммуникатора.

«Вынуждена покинуть заседание, – послание адресовалось Беате Трайден, факультетскому секретарю. – Проблемы с дочерью. Извинитесь за меня перед герцогом. Мое мнение вам известно; если что, озвучите. Разрешаю воспользоваться моей карточкой для голосования».

Спускаясь в лифте, она гнала прочь холодную, липкую мысль:

«Что я скажу Тео?»

Анна-Мария чувствовала себя виноватой.

– А почему на свадьбе не играет музыка?

– Музыка! Музыка! – захлопала в ладоши Регина.

Бравурный «Марш первооткрывателей», грянув из акуст-линз, ввел в замешательство не только Гюйса. Регина тоже сморщила носик:

– Не такую! Танцевательную!

Марш сменился модным вальсонетом «Вернись ко мне».

– Другую! – девочка, рассердясь, топнула ножкой. Танцевать вальсонет она не умела. – Веселую!

С третьего раза эстет-компилятор угадал: на площадку выплеснулся зажигательный ритм «синт-вэйва», щедро сдобрен раскатами тубароллы. Регина запрыгала, ликуя. Остальные дети сонно переминались с ноги на ногу. На лицах их начало проступать недоумение.