Сверхбрадионное эхо - Екатерина Романовна Черепко

И я не удивлена вашему желанию сидеть в офисе до полуночи и приходить с утра пораньше: конечно, смысл торчать дома одной? Но мы семейные люди, у нас бывают планы, нам хочется проводить время друг с другом. – Она застегнула верхнюю пуговицу на шубе. – Начальство должно считаться с личным временем подчинённых! Если у вас нет ничего кроме работы, это не значит, что вы можете постоянно задерживать других! В договоре прописаны определённые часы, а вы, вы…

Смотря на пунцовый лоб и щёки Алисы, Марина представляла себе терракотовую поверхность Тигардена, перспектива посетить который заиграла новыми красками. После напряжённой недели она была на грани самообладания, демон на левом плече подзуживал наступить на горло профессионализму и высказать намарафеченной дамочке всё, что её тяготило. Яворская отпила кофе, который как раз удачно остыл до её любимой температуры и заговорила с подчёркнутой размеренностью:

– Алиса, не устраивай сцен. Переработки – не моя прихоть, а производственная необходимость, которая щедро компенсируется. У Алексея в этом году накопилось больше отпускных дней, чем у тебя, разве нет? – Она вопросительно посмотрела на участника конфликта.

Он подтвердил:

– Так и есть.

– Но ведь ты их не используешь. Они так совсем сгорят! – Переключилась на супруга Алиса. – Я устала от…

Марина её перебила:

– Алиса, ты разве не отпрашивалась уйти пораньше? Посетить врача, да?

– Да, и я ухожу прямо сейчас. – Бросила она, всё ещё смотря на мужа.

Он же глядел сквозь неё и думал о своём. Не дождавшись ответной реакции, Алиса ушла с гордо поднятой головой. Когда инфернальное цоканье каблуков перестало отдаваться напольной вибрацией, Алексей сказал:

– Извини, я не думал, что до такого дойдёт.

Он мягко сжал плечо Марины. Она замерла. Его ладонь, большая и тёплая, так и манила прижаться к ней щекой, ощутить шершавость кожи, уколоться о волосы, которые её так злили во время первой встречи, раствориться в человеческом участии или в чём-то другом – она не решила. Ни отстраняться, ни приближаться Марина не стала.

– Забудь. – Сказала она. – Компания пойдёт тебе навстречу с переработками. Они не сгорят до тех пор, пока ты работаешь здесь.

На следующий день Марина не пересекалась с Алисой, а после обеда обнаружила её заявление о переводе. Она тряхнула головой, подписала его и уже с лёгким сердцем стала перебирать резюме перспективных инженеров.

– Нет, ты серьёзно? – Воскликнул Дмитрий, когда она предоставила ему список. – Ты ИХ хочешь отправить вместо меня? Этих желторотых?

Она с жадностью посмотрела на пустой графин и, дав Рудневу оправиться от шока, поправила:

– Нет, только одного из них. Ты выберешь заместителя и обучишь его.

Он вытаращил на неё глаза, уголок его рта дёрнулся.

– Дим, – заговорила Марина, – я вошла в твоё положение. Не хочешь ехать на Тигарден, становиться моим ВРИО или уходить? Хорошо, вот тебе альтернатива. Боюсь, других не будет.

Он несколько раз перелистал список, сопровождая напряжённую работу мысли пыхтением, вздыхал и переминался с ноги на ногу, пока наконец не озвучил своё решение:

– Этих олухов бесполезно учить – я и за пару лет не управлюсь. Поеду сам, увижу эту чёртову колонию, раз ты так хочешь. Но знай: я либо сразу уйду из твоего «СИМАРГЛа», либо останусь там навсегда.

– Вот и договорились.

Едва ведущий инженер скрылся за поворотом, как Алексей с двумя стаканами воды пересёк пустующее пространство и остановился рядом с Мариной.

– Спасибо, Лёш. Я давно хочу пить.

– Ты победила железобетонного Дмитрия. Поздравляю! – Он поднял стакан. – За инженера-путешественника.

– За главного инженера путешественника! – Приподняла брови она.

Солоноватая минералка разлилась по горлу прохладным ручьём, принеся с собой настоящее блаженство, но от следующего серьёзного вопроса Марина чуть не поперхнулась:

– Скажи, ты бы правда полетела вместо него?

– Да, если бы он отказался. Эта идея уже успела мне понравиться.

Плечи Алексея опустились будто от коромысла с камнями, он глухо произнёс:

– Я рад, что Димон передумал.

– Скажи, а если бы Алиса согласилась, ты бы полетел к колонистам с ней?

– Я её сюда-то еле затащил, какие колонисты? Ей не терпится в Питер: там теперь квартира, все дела.

Задать свой главный вопрос – поехал бы он с ней вместо Алисы – Марина не решилась. Она начинала жалеть о том, что не настояла на обмене должностями с Дмитрием.

Утром она пришла в лабораторию первой. Чем ближе Яворская подходила к своему месту, тем явственнее ощущался запах табака и энергетика. На столе Овсянникова валялись пустые банки, в одной из них, раздавленной, покоилась горстка окурков. Датчик дыма был предусмотрительно заклеен пластырем.

На диване для посетителей спал Алексей: накрытый собственной курткой, лохматый и неопрятный, он скрючился в попытке уместить ноги. Марина открыла все окна настежь, впустив внутрь февральский мороз. От колючего сквозняка Алексей только сильнее укутался. Она убедилась, что никого больше нет, села рядом и ласково потрепала его волосы. Это не подействовало.

– Доброе утро, Лёш!

Овсянников продрал глаза и, опираясь на руку, сел. Он щурился и безостановочно зевал.

– Почему ты до сих пор здесь? – Спросила Марина.

– Да с Алисой разругались.

Его голос был хриплым, как у больного человека, а спина – по-старчески сутулой. Наконец он встал с дивана, повесил куртку на крючок и начал разгребать алюминиево-пепельный завал.

– Мне жаль, что вы поссорились из-за СИМАРГЛа.

– Боюсь, дело не в СИМАРГЛе. – Сказал он. – Меня вдохновил прогресс, а её – нет. Раньше всё было по-другому.

– На твоём месте я бы не жертвовала семьёй ради прогресса.

– И это мне говоришь ты? – Хохотнул Алексей. – Не смеши, ты бы поступила точно также, но гораздо быстрее. Вот признайся, прямо сейчас ты бы бросила всё ради мужчины своей мечты?

– Только если ему известны все тайны вселенной, и я бы смогла передать ему дело.

Алексей распрямился.

– У нас мало времени до прихода остальных. – Сказала Марина. – Разберись с датчиком, а я закрою окна.

Когда он отлепил пластырь она попросила:

– Лёш, поговори, пожалуйста, с Алисой. У меня нет никакого желания объяснять ей, почему ты не ночевал дома. На её месте я бы взбесилась.

Его брови приподнялись.

– Я разберусь.

4.

Старый Искитим, 2394 г., март

Стиснув зубы, Марина выслушивала очередные излияния Дмитрия. Не прошло и пары месяцев с его отбытия, как он осаждал её регулярными видео-жалобами и кляузными письмами. В некоторых местах связь барахлила, и Яворская тайно радовалась, когда отдыхала от коллеги хотя бы день. Она и злилась на сослуживца, и сочувствовала ему, но в этот раз гнев пересилил. Неожиданно для себя Марина повысила голос: