Завоевание империи инков - Джон Хемминг

Писарро выпустил засаду по условному сигналу. Он «дал сигнал артиллеристу [Педро де Кандия] выстрелить из пушек в середину толпы. Он выстрелил из двух, больше он выстрелить не смог». Испанцы в латах и кольчугах направили своих коней прямо в гущу невооруженных людей, толпившихся на площади. Зазвучали трубы, и испанцы испустили свой боевой клич «Сантьяго!». «Все они привязали к своим лошадям погремушки, чтобы устрашить индейцев… Грохот выстрелов, звуки труб, топот лошадей, треск погремушек привели индейцев в смятение, и началась паника. Испанцы обрушились на них и стали убивать». «Они настолько были объяты страхом, что лезли друг на друга, образуя кучи и давя друг друга». «Всадники, наседая, топтали их лошадьми, нанося раны и убивая». «А так как индейцы были безоружны, то они не представляли никакой опасности для христиан, обращавших их в бегство».

«Губернатор надел защитный китель из плотного стеганого хлопка, вооружился мечом и кинжалом и врезался в гущу индейцев вместе с другими испанцами. С великой отвагой „…“ он достиг паланкина Атауальпы. Он бесстрашно схватил Инку за левую руку и закричал: „Сантьяго!“… но он не мог стянуть его с паланкина, который стоял высоко. Все, кто нес паланкин Атауальпы, оказались знатными людьми, и все они погибли, равно как и те, которые приехали на других паланкинах и в гамаках». «У многих индейцев были отрублены кисти рук, но они продолжали поддерживать паланкин своего повелителя плечами. Но их усилия были бесполезны, так как всех их все равно убили». «Несмотря на то что испанцы убивали тех индейцев, которые несли паланкин, на место убитых немедленно приходили новые, чтобы поддерживать его. И так продолжалось довольно долго, пока один из испанцев, измотанный схваткой, не замахнулся на Инку кинжалом, чтобы убить его. Но Франсиско Писарро парировал удар, и от этого испанец, покушавшийся на Атауальпу, ранил губернатора в руку… Подскакали 7 или 8 конных испанцев, ухватились за край паланкина, подняли его и перевернули паланкин на бок. Так Атауальпа был взят в плен, и губернатор увел его с собой в то помещение, в котором он размещался». «Все те индейцы, которые несли паланкин, и те, которые его [Инку] сопровождали, так и не покинули его: все они погибли вокруг него».

Тем временем ужасная резня продолжалась на площади и за ее пределами. «Они пришли в такой ужас при виде губернатора в гуще толпы, при неожиданных звуках артиллерийской стрельбы и ворвавшейся кавалерии — а этого они никогда еще не видели, — что, охваченные паникой, они больше думали о том, как убежать и спасти свою жизнь, чем об оказании сопротивления». «Они не могли спасаться бегством все сразу, так как ворота, через которые они вошли, были небольшими. Поэтому они не могли убежать в неразберихе. Когда задние ряды увидели, как далеко они находятся от дороги к спасению, 2 или 3 тысячи индейцев бросились на участок стены и свалили ее. За этой стеной была равнина, потому что с той стороны не было построек». «Они сломали участок стены 15 футов длиной, 6 футов толщиной и высотой в рост человека. Многие всадники бросились за ними». «Пешие солдаты с такой скоростью расправлялись с оставшимися на площади индейцами, что через короткое время большинство из них были преданы мечу… При этом ни один индеец не поднял оружие против испанцев».

Кавалеристы перемахнули через разрушенную стену и вырвались на равнину. «Все кричали: „За этими, в ливреях! Не давайте никому скрыться! Колите их копьями!“ Остальные воины, которых Атауальпа привел с собой, находились на расстоянии четверти лиги [1 миля] от Кахамарки и были готовы к бою, но ни один индеец не двинулся с места». «Когда отряды воинов, остававшихся на равнине за пределами города, увидели бегущих и орущих людей, большинство из них дрогнули и бросились бежать. Это было необыкновенное зрелище, так как вся долина длиной 4 или 5 лиг была полностью заполнена людьми». «Это была равнина с расположенными на ней полями… Много индейцев было убито. Ночь уже спустилась, а кавалеристы все продолжали скакать по полям и пронзать копьями индейцев. И тогда трубач дал сигнал всем вернуться в лагерь. По приезде мы пошли поздравить губернатора с победой».

«В течение двух часов — столько времени оставалось от светлого времени суток — все войска были уничтожены… В тот день на равнине полегло 6 или 7 тысяч индейцев, у многих были отрублены руки или имелись иные раны». «Сам Атауальпа признал, что мы убили 7 тысяч его воинов в том бою». «Убитый человек на одном из паланкинов был его дворецким (правитель Чинчи), которого Атауальпа очень любил. Другие также были повелителями над многими людьми и его советниками. Вождь, который правил Кахамаркой, погиб. Погибли и другие военачальники, но их было так много, что их невозможно всех перечислить. Ведь все, кто пришел с Атауальпой в качестве личной охраны, были великими вождями. Было поразительно, что такого великого правителя взяли в плен так быстро, учитывая, что он привел с собой такую огромную армию. Племянник Атауальпы писал, что испанцы убивали индейцев, как мясники забивают скот. Одна только скорость, с которой производились убийства, была ужасающа, даже если считать, что много индейцев было затоптано или задавлено или что оценка числа погибших была завышена. Каждый испанец в течение этих двух ужасных часов зверски убил в среднем 14-15 беззащитных индейцев.

Атауальпу оттеснили от места побоища его подданных и поместили под сильной охраной в храме Солнца на окраине Кахамарки. Некоторая часть кавалерии продолжала патрулировать город на тот случай, если 5 или 6 тысяч индейцев, которые укрылись наверху в горах, попытаются напасть ночью. А в то время, когда тысячи тел индейцев грудами лежали на площади, победители уделяли самое пристальное внимание своему пленнику. «Губернатор пошел в свое жилище вместе с Атауальпой. Он избавил его от одежды, которую испанцы разорвали, когда тащили его с паланкина, „…“ приказал принести местную одежду и велел его одеть… Затем они пошли ужинать, и губернатор усадил Атауальпу за стол вместе с собой, хорошо с ним обращался, и ему прислуживали точно так же, как и губернатору. Затем губернатор приказал, чтобы ему [Инке] дали тех женщин, которых он пожелает, из числа захваченных в плен, для того чтобы они прислуживали ему; он также приказал, чтобы для него приготовили постель в той же комнате, где спал сам губернатор».

Вся эта забота сопровождалась речами, сказанными удивительно покровительственным тоном. «Мы вошли к Атауальпе и увидели, что он был охвачен страхом, думая, что мы собираемся его убить». «Губернатор „…“ спросил Инку, почему он такой грустный, так как ему не следует печалиться… В каждой стране, куда мы, христиане, приходили, были великие правители, и мы сделали их своими друзьями и вассалами нашего императора как мирными путями, так и посредством войны, поэтому он не должен чувствовать себя потрясенным, попав к нам в плен». «Атауальпа спросил, собираются ли христиане его убить. Они ответили ему, что нет, так как христиане убивают под влиянием порыва, но не после».

Как милости Атауальпа попросил у губернатора разрешения поговорить с кем-нибудь из его людей, которые могли оказаться в плену. «Губернатор немедленно приказал привести двоих знатных индейцев, которые попали в плен в ходе сражения. Инка спросил у них, много ли воинов погибло. Они ответили ему, что вся равнина покрыта их телами. Затем он попросил передать оставшимся воинам, чтобы они не спасались бегством, а пришли служить ему, так как он жив, но находится во власти христиан… Губернатор спросил переводчика, что он сказал, и переводчик передал ему все вышесказанное».