Восточное наследство - Андрей Анисимов

Шура вспомнила убогую бессмысленную волокиту с раннего утра до позднего вечера. Волокиту ради самого существования на белом свете — с тонкой облезлой избы, колодезным оброком — три ведра с коромыслом… Еженедельным полосканием белья с мостков. Вспомнила мутную масленую Волгу, превращенную человеческой жадностью в стоячее болото. От стариков Шура слыхала, что раньше Волга быстрой чистой водой бежала по перекатам. В сетях поутру рыбаки находили и судака, и стерлядь, и много другой вкусной дорогой рыбы.

Потом понастроили плотин, вода встала болотом, ценная рыба подохла. В деревню Шура возвращаться не хотела. И не только из-за скукоты, ожидавшей ее в Селищах. Шура теперь должна прятаться. Надо такое присмотреть место, чтобы не нашли. А искать будут. Шура в этом не сомневалась.

— Куда еду? Да куда глаза глядят, — ответила она Алексею, уже и не чаявшему дождаться ответа.

— Вот те на! — удивился сосед. — Такая ладная молодица и без якоря? — Голубоватая сталь глаз замерла внимательным вопросом.

— Так уж вышло… Может, когда и расскажу… А ты куда?

— Туда же, — ответил Алексей и показал белозубую пасть.

— Как это? — не поняла Шура.

— Вот так. Куда глаза глядят, а поезд везет.

На верхней полке зашевелился сосед. Он беспробудно спал с самого Ташкента. Теперь он свесил ноги и ошалело огляделся.

— Где мы есть?

— Ишь, проснулся, — сказала Шура. — Если бы не сопел, я уж думала, помер. Почти сутки придавил… В степи стоим, скоро Волга…

Сосед почесался пятерней, промычал что-то невразумительное и снова повалился на полку. Через минуту опять засопел. Локомотив свистнул, загудел. Состав дернулся и, нехотя набирая скорость, поплыл по степи.

— Вот что, соседка… Пойдем завтракать в ресторан? Я приглашаю, — улыбнулся Алексей.

— У нас свои харчи пропадают, — неуверенно ответила Шура.

— Не пропадут, на полках еще насидимся.

Надо для души просветление устроить, да и знакомство отметить. — Алексей приглашал просто, без рисовки. Шура подумала и согласилась.

— Подожди, я тогда хоть немного марафет наведу…

— Давай. А я пока в тамбуре перекурю. — Алексей извлек из кармана пачку «Беломора» и моментально исчез. Шура достала платье, сунула за пазуху пакет с деньгами и паспортом и, взяв маленькую сумочку, отправилась в вагонный умывальный сортир.

С трудом балансируя в загаженном пенале, она чудом умудрилась вынырнуть из спортивного синего трикотажа. Не прикасаясь к грязному умывальнику, облачилась в легкое сиреневое платьице. Умылась, причесалась, а потом, вернувшись на полку, закончила скромными косметическими штрихами свой выходной марафет.

Вернувшись, Алексей разинул рот.

— Вот это да! Какую деваху я себе в соседки надыбал. Ай да Алексей…

Шуре было приятно видеть его восхищенное удивление. Но она старалась оставаться строгой.

— Я готова.

Алексей надел чистую светлую рубашку, джинсы и тоже преобразился. Еще бы револьвер на пояс, мокасины, ковбойскую шляпу — и айда на голливудские съемки.

До ресторана между девятым и восьмым топать пять вагонов. На каблуках для такого перехода Шуре потребовалось мужество. Кроме дребезжащих вагонных сцепок путь баррикадировали мешки, ящики и узлы. Узбеки везли на русские рынки недозрелые груши, томаты и зеленую редьку. Из купе торчали ковры, коробки от телевизоров. По проходам бегали дети — офицерские семьи меняли места дислокации.

После спертого мешочного плацкарта ресторан казался хрустальным замком. Плоская, как вобла, официантка с подрисованным помятым лицом пьющей женщины заканчивала готовить столики. Шура и Алексей пришли первыми. Официантка протянула меню, но сразу предупредила, что ничего из указанного там на самом деле на кухне нет. Оставшись без права выбора, Алексей заказал дежурный бефстроганов, бутылку коньяка, коробку конфет и лимон.

Поезд нагонял упущенное стоянкой в степи время. Вагон болтало на стыках, и Алексей с трудом разлил коньяк. Приятное алкогольное тепло тихо расходилось в груди. Несмотря на изрядные добавки чая и портвейна, в напитке кое-что от коньяка сохранилось. Алексей сидел и восторженно разглядывал Шуру.

— Чего уставился? — строго спросила Шура, с трудом удерживая серьезность.

— Красивая ты, — ответил Алексей, не отводя взгляда.

— Если ты год без бабы живешь, тебе любая Баба Яга красавицей покажется. Ишь, разгулялся… У тебя что, денег куры не клюют?

— Год зря работал? — Алексей закурил и добавил:

— Тратить на себя много не умею…

— Такой видный мужик и один? — Шура спросила как будто между делом, но ждала ответа напряженно.

— Хочешь мою биографию узнать? — Алексей искал подтверждения интереса к своей персоне.

— Время есть, почему не послушать…

— Шура, не обидишься, если я прямо скажу, что думаю?

— Если не обидишь, не обижусь.

— Давай вместе слезем с поезда на Волге.

Зачем нам дальше ехать?! — Алексей со свистом затянул «Беломор».

— Как это слезем? 1ы спятил? — Шура ожидала чего угодно, но не такого напора.

— Слезем и все. Работа везде найдется.

Деньги у меня есть. С жильем устроимся.

— Ты серьезно? — Шура тянула время, чтобы собраться с мыслями.

— Ты не думай, я не уголовник. За мной плохих хвостов нет. Только я не совсем свободный. Должен тебе сразу сказать. У меня под Краснодаром два парня у сестры. Мне их взять придется…

— Еще чего закажете? — спросила плоская официантка и, получив отрицательный ответ, поджала губы и ушла на кухню.

— О чем ты мне толкуешь? — спросила Шура.

— Два сына у меня. Старшему три, младшему — полтора года. Вот такой довес по жизни имеется.

— А куда мать их подевалась?

— С моим братом сбежала. Два с половиной года назад из экспедиции вернулся — дети у сестры, жены нет. Потом письмо прислала… — Алексей разлил коньяк по рюмкам, свою махнул залпом. — Ты не думай, мальчишки хорошие, не шпана. Белобрысые, на меня похожи.

— А про Шуру ничего узнать не хочешь?

Может, я змея подколодная? Оберу тебя до нитки и тоже смоюсь, как твоя… — Шура отвернулась к окну.

— Захочешь — расскажешь. А на змею ты не тянешь. И Бог два раза наказать не может.

Я за прежние грехи рассчитался… Давай выпьем, — Алексей потянулся рюмкой к Шуре, — выпьем за нашу новую жизнь…

— Ишь, какой быстрый! Я что, тебе согласие дала? — Шура возмущенно вскинула бровь.

— Моих пацанов испугалась? — Алексей стукнул рюмкой Шурину и, не дожидаясь, выпил. Шура тоже медленно влила в себя алкоголь и стала смотреть в окно. Там продолжала тянуться ровная, как доска, степь.