Лабиринт тайных книг - Кейт Мосс

Еще не пробили примы, так что в жилой части замка было пустынно. Элэйс быстро прошла по коридору, со свистом подметая полами плаща каменные плитки, и свернула на крутую узкую лестницу. Здесь ей пришлось перешагнуть через мальчика, прикорнувшего у стены покоев, отведенных ее сестре Ориане с мужем.

Она спускалась навстречу шуму голосов, доносившихся из расположенной в подвале кухни. Там работа была в разгаре. Элэйс расслышала шлепок и последовавшее за ним хныканье — для какого-то невезучего мальчишки день начинался подзатыльником, а рука у повара была тяжелая.

Она обогнала кухонного мальчика, волочившего тяжелую бадью колодезной воды.

Элэйс улыбнулась ему:

— Bonjorn!

— Bonjorn, госпожа, — осторожно отозвался он.

— Проходи. — Она открыла перед ним тяжелую дверь.

— Merce, госпожа, — поблагодарил мальчик уже не так робко. — Grand merce.

В кухне царила суета и сутолока. Над большим котлом — payrola, подвешенным на крюк над огнем, уже поднимались клубы пара. Старший кухарь перехватил у парнишки бадью, опрокинул ее в котел и молча кинул обратно водоносу. Пробираясь мимо Элэйс обратно к колодцу, мальчишка с мученическим видом закатил глаза.

На большом столе посреди кухни уже стояли в запечатанных глиняных горшках каплуны, чечевица и капуста, готовые отправиться в кипящую воду. Тут же теснились миски с соленой кефалью, угрями и щукой. На краю стола лежали пудинги-фогаса в полотняных мешочках, гусиный паштет и ломти соленого окорока. Другой край заняли подносы с изюмом, айвой, фигами и вишней. Мальчуган лет девяти-десяти дремал, опершись локтями на стол, и его унылая мордочка ясно говорила, как радуется он перспективе провести еще один жаркий день у горячего очага, вращая вертел с мясом. Рядом с очагом под куполом хлебной печи ярко пылал хворост. Первая выпечка пшеничного хлеба — pan de blat — уже остывала на доске. От хлебного запаха Элэйс сразу захотелось есть.

— Можно мне один хлебец?

Повар, разгневанный вторжением в его владения женщины, поднял глаза, узнал Элэйс и тут же расплылся в приветливой улыбке, обнажившей гнилые зубы.

— Госпожа Элэйс, — обрадованно заговорил он, вытирая руки о фартук. — Benvenguda! Какая честь! Давненько ты у нас не гостила. Мы уж соскучились.

— Жакоб, — ласково приветствовала его Элэйс. — Я не буду мешать.

— Ты — мешать! — Он рассмеялся. — Как же ты можешь помешать?

Маленькая Элэйс проводила немало часов на кухне, присматривалась и запоминала. Никакую другую девочку Жакоб не пустил бы и на порог своего мужского царства.

— Что, госпожа Элэйс, чем могу служить?

— Дай немножко хлеба, Жакоб, и еще вина, если можно.

Повар нахмурился. Элэйс невинно улыбалась.

— Прости меня, но ты уж не на реку ли собралась? В такую рань, и одна? Такая знатная дама… еще совсем темно. Я слышал, рассказывают…

Элэйс положила ладонь ему на плечо.

— Ты очень добр, что беспокоишься обо мне, Жакоб, и я знаю, что у тебя самые лучшие намерения, но со мной ничего не случится, честно. Уже светает, а дорогу я отлично знаю. Сбегаю туда и вернусь так скоро — никто и не заметит, что меня не было.

— А отец твой знает?

Она заговорщицки поднесла палец к губам.

— Ты же знаешь, что нет. Но пожалуйста, не выдавай меня. Я буду очень осторожна.

Жакоб явно нашел бы, что еще сказать, но дальше возражать не посмел. Он неторопливо прошел к столу, завернул в льняную салфетку круглый хлебец и послал поваренка за кувшином вина. Глядя на него, Элэйс чувствовала, как ноет у нее сердце. Повар двигался медленно и неловко, заметно припадая на левую ногу.

— Нога все беспокоит?

— Почти нет, — солгал повар.

— Я потом сделаю перевязку, если позволишь. Похоже, рана не заживает как следует.

— Ничего страшного.

— А ты прикладывал мой бальзам? — спросила она, уже видя по его лицу, что ответ отрицательный.

Жакоб беспомощно вскинул пухлые руки.

— Столько дел, госпожа, — столько гостей: сотни, если считать со слугами, конюшими, фрейлинами, не говоря уж о консулах с семействами. И провизию нынче раздобыть нелегко. Вот только вчера послал я…

— Все это очень хорошо, Жакоб, — перебила Элэйс, — но рана сама собой не заживет. Слишком глубокий порез.

Она вдруг заметила, как тихо стало кругом, и, оглянувшись, убедилась, что вся кухня прислушивается к их разговору. Младшие поварята навалились на стол и, разинув рты, смотрели, как их вспыльчивый повелитель выслушивает нотацию. Да еще от женщины!

Притворяясь, будто ничего не заметила, Элэйс понизила голос.

— Можно, я потом этим займусь — заплачу за пропитание? — Она погладила сверток с хлебцем. — Это будет еще один наш секрет, ос? Честная сделка?

На минуту ей показалось, что она зашла слишком далеко и слишком много себе позволила. Но Жакоб, чуть помедлив, усмехнулся.

— Ben, — кивнула Элэйс. — Хорошо. Я зайду днем и займусь этим. Dins d'abord. Скоро.

Выскользнув из кухни и взбираясь вверх по лестнице, Элэйс слышала, как громыхает повар, разгоняя по местам ротозеев и бездельников. Она улыбнулась.

Все было в порядке.

Элэйс потянула на себя тяжелую наружную дверь и окунулась в нарождающийся день.

Листья вяза, стоявшего посреди крепостного двора, — под ним виконт Тренкавель вершил суд — чернели на побледневшем небе. В его ветвях копошились и неуверенно пробовали голоса жаворонки и крапивники.

Дед Раймона Роже Тренкавеля выстроил Шато Комталь больше столетия назад, чтобы отсюда править своими разраставшимися владениями. Его земли протянулись от Альби на севере к Нарбонне на юге, от Безьера на востоке к Каркассоне на западе.

Прямоугольник стен включал в себя развалины более древнего замка, усилившие укрепления на западной стороне городской стены, — мощного каменного кольца, высившегося над рекой Од и северными болотами.

Донжон, в котором собирались консулы и подписывались важнейшие документы, стоял над юго-западной стеной и бдительно охранялся. В густых сумерках Элис заметила что-то темное у наружной стены. Напрягая глаза, она разглядела спящую в уголке собаку. Пара мальчишек, примостившихся, как воронята, на ограде гусиного загона, норовили разбудить ее, швыряя камушки. В тишине были явственно слышны удары их босых пяток по брусьям ограды.

Попасть в Шато Комталь и выйти из него можно было двумя путями. Широкая арка Западных ворот вела прямо на травянистый склон, сбегавший от стены. Эти ворота почти всегда стояли закрытыми. Восточные ворота, маленькие и узкие, втиснулись между двумя привратными башнями и вели на улицы города. На верхние этажи башен можно было попасть, только вскарабкавшись по деревянным лесенкам, через люки в полу. Маленькая Элэйс любила лазать там наперегонки с кухонными мальчишками. Надо было подняться на самый верх и спуститься обратно, не попавшись стражникам. Элэйс была проворной девчушкой. Она всегда выигрывала.