Старухи - Наталия Царёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не дав Гламурнице допеть, вскочила со скамейки Хулиганка с частушкой:
Старухи сначала ахнули от неожиданности, а потом расхохотались. Смеялась у своего окошка и Елена Олеговна. Хулиганка, раззадоренная успехом, продолжила:
– Хватит, Нинка! Уймись! – захлёбываясь смехом, простонала Монашка (Евдокия).
– Да почему же «уймись»?! – вступилась за Нинку-Хулиганку Ульяна. – Кому плохо от её частушек?!
– Давай, Нинка! Спой ещё! – закричали старухи.
И Нинка спела:
– Ещё, Нинка! Ещё давай! – кричали старухи.
И Нинка «зазвездилась»:
– Сейчас дам. У меня их, этих частушек…!
Не переждав смеха, Нинка запела следующую частушку:
Каждую из своих частушек Нинка сопровождала «пританцовкой» и «припевкой»:
– Ух-тюх-тюх-тюх! Ух-тюх-тюх-тюх!..
Старухи (одна, вторая, третья), приподнимая юбки, со смехом бежали в кусты, смеялись в кустах, продолжали смеяться, выйдя из кустов, и на обратной дороге к скамейке.
Нинка «выдохлась», и Ульяна предложила продолжить «концерт» другим старухам:
– А что, девчата? Не одна же у нас Нина такая частушечница! Кто следующий? Выходи!
– После Нинки?!
– А что тут такого?!
Старухи стали отнекиваться:
– Да что ты, Ульяна?..
– Что? Никто не осмелится?
– Я, пожалуй, осмелюсь! – сказала Гламурница.
Старухи со словами одобрения захлопали в ладоши:
– Давай, Люся!
– Молодец!
Гламурница встала перед подругами и запела свою частушку:
Старухи захохотали, откинувшись назад, а у себя дома на маленьком стульчике, у самого окошка, слушая частушки «приозёрных» старух, хохотала Елена Олеговна.
Совершенно неожиданно привстала Монашка-Евдокия.
– У меня только одна частушка есть, а больше… не знаю…
– Давай свою частушку!
И Дуняша спела:
Старухи аж закричали от восторга.
– У меня – политические частушки! – с места крикнула Анна-Историк. – Пойдёт?
– Пойдёт!
– Точно, точно! – «запричитали» старухи. – Верно как схвачено!
– А еще у меня не совсем приличная есть, – продолжила Анна. – Вы уж простите…
– Не бойся, Анюта! Простим! Ещё и спасибо скажем!
– Ну, тогда слушайте:
Долго после этой частушки не могли успокоиться старухи. А потом пели еще! И «такими» словами, какие в порядочном обществе не должны бы употребляться, но…
– А у меня специально для Ольги! Про Ельцина! – вскочила Нинка-Хулиганка.
– Ой! Ой! – застонали старухи. – Прекрати, Нинка! Ей больше не надо петь!
Смеялись все. Не смеялась только одна старуха. Политик-Ельцинистка. За весь «концерт» она ни разу не улыбнулась. А в ответ на частушку Хулиганки плюнула и зло проговорила:
– Дуры – они и есть дуры…
Смех притих…
– Пойдем-ка мы с вами… – начала Ульяна.
– На х… – продолжила Хулиганка.
– Почти что… В лес. Разленились вконец, а зима на носу.
– Может, завтра? – заканючила Нинка.
– И завтра пойдём. А теперь… Идите за корзинками…
Старухи встали со скамейки и направились в сторону домов. Не пошла только Ельцинистка. Она сидела, пока её подруги не скрылись из виду, а потом встала и пошла в другом направлении.
«Ну и хорошо, что ушли! – подумала Елена Олеговна. – А то вообще ничего по дому не делаю… Куда это годится?»
* * *
Вечером старухи не пришли. Елена Олеговна даже заволновалась: «Все ли у них в порядке?»
Но утром пришли. Не было только Ельцинистки.
Старухи обсуждали вчерашний поход в лес и гадали, куда могла подеваться Ольга…
Через некоторое время та «появилась на горизонте». Странное дело, но увидев Ольгу-Ельцинистку, старухи обрадовались.
– Слава Богу! – сказала матушка Евдокия и перекрестилась. – Куда ты делась? Разве можно так?
– А что такое?! – спокойно и даже чуть надменно поинтересовалась Ольга. – У вас что-нибудь случилось?
– Ничего не случилось, – ответила Историк Анна. – За тебя переживали. Куда пропала? Мало ли что!..
– Я имею право быть там, где хочу и тогда, когда хочу. И говорить, что хочу.
Старухи примолкли. Ольга-Ельцинистка уселась поудобнее на камень напротив скамейки, обвела всех суровым взглядом и заговорила:
– Я хочу сказать… – и замолчала.
– Говори уж! – приказала Ульяна.
– Я хочу сказать… главную правду о… Ельцине.
