Книги онлайн и без регистрации » Детективы » У всякой драмы свой финал - Валерий Пушной

У всякой драмы свой финал - Валерий Пушной

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 85
Перейти на страницу:

— А кто это такой? — холодно спросил хозяин, снова окидывая Блямбу с ног до головы.

У того по лицу блуждало заискивающее и одновременно нагловатое выражение:

— Ну, как же? Вы что, Андрей Петрович, в магазинах не бываете? Не поверю в это.

Хозяин квартиры скривил лицо, на лбу четко нарисовались глубокие надбровные дуги:

— Ах, этот Корозов? Не знаком с ним, не знаком, — сделал долгую паузу, после которой удивленно спросил. — А он-то здесь причем?

Блямба усмехнулся, его совсем не интересовало, причем или не причем в этой истории был Корозов:

— Это ваши заморочки, Андрей Петрович, — ответил он, — разбирайтесь сами, а мне бы приплатили за мои болячки. Чуть сегодня зубов не лишился.

Немного сбив свое недовольство, Андрей Петрович убрал с лица выражение негодования и потребовал от Блямбы полного подробного отчета.

— А как насчет бабок? — снова спросил Блямба и почесал затылок.

— Ладно, черт с тобой, проходи! — резко показал в сторону кухни хозяин.

Роман Рисемский находился дома, когда к нему приехал отец. Продолжительный звонок в дверь заставил парня подняться с мягкого дивана и открыть. Отец вошел в квартиру хозяйским шагом и сразу с порога обрушился на него с вопросами:

— Почему от тебя нет ни слуху, ни духу? Не звонишь, на звонки не отвечаешь, как будто ушел в глубокое подполье. Или опять где-нибудь что-то натворил?

Он стоял перед отцом, как провинившийся школьник, не выучивший урок, который давно уже должен был знать назубок. Худощавый и стройный. Сквозь приятность его лица проглядывала нервическая вспыльчивость и безоглядность в поступках.

Его отец, напротив, был несколько обрюзгший, но с властным лицом и такими же повадками. Впрочем, чуть обвислая кожа щек и подбородка не портили его. Это было неким дополнением к его седеющим вискам. Создавало определенный шарм общей картине внешности. Вперед выдавался небольшой живот, но для его роста это было нормально, даже делало фигуру более внушительной. Он продолжал спрашивать:

— Почему молчишь, как в рот воды набрал, или в горле у тебя заморожены связки?

После событий около театра и потом в подъезде, Роман все это время отлеживался на диване. От удара по голове получил сотрясение мозга, у него кружилась голова, его тошнило, но в больницу не пошел, вызвал знакомого врача на дом и тот прописал ему все, что требовалось.

Он лежал и тупо смотрел в потолок, пока люстра перед глазами не начинала кружиться, качаться, подмигивать лампочками и даже вытанцовывать черт знает что. Он закрывал глаза, потом снова открывал, и если после этого люстра опять выкидывала коленца, он отрывался от подушки и садился, опустив ноги на ковер. Мебель в комнате вела себя строже, не танцевала и не кружилась, но слегка меняла формы и обволакивалась туманом. Роман встряхивал головой, чтобы разогнать туман, и шел в ванную комнату, освежал лицо водой.

Когда немного оклемался и окончательно оторвал голову от дивана, все равно никого не хотел видеть и ни с кем не хотел говорить даже по телефону. Настроение было отвратительное.

Слоняясь по просторной квартире из угла в угол, он не находил себе места, не находил себе занятия, мысли в голове перемешались. Они то будоражили его, то успокаивали, то мозг вообще освобождался от них и тогда Роман чувствовал полную пустоту в голове, какой-то вакуум. Садился за стол и начинал бездумно барабанить пальцами по столешнице.

Или подходил к окну и сквозь тюль смотрел в небо. Там плавали облака, всякий раз новых форм. В каждой форме он искал, на что она похожа, иногда так увлекался, что забывал обо всем на свете. Мог целый час напролет стоять у окна и смотреть на облака. Когда находил сходство с чем-нибудь, начинал улыбаться, как будто сам нарисовал эту картину на холсте.

Иногда брался за книги, устраивался за столом, пытался вчитываться в одну в другую, не получалось, листал, смотрел пустыми глазами, закрывал и отодвигал.

В один из таких дней позвонил Еве, но ее телефон не ответил. Он позвонил в театр, спросил работает ли Нарлинская, и когда услыхал, что она играет в спектаклях, еще больше замкнулся. В душе появилась боль, ведь Ева не пришла узнать, что с ним, не позвонила ни разу и не ответила на его звонок. Впрочем, может, он заблуждался, может, все было не так. Вспомнил, что кто-то приходил к нему, звонил в двери, звонил на стационарный телефон, но он не подходил к двери, не брал трубку телефона. С другой стороны, Ева знала номер его смартфона. Но тот молчал.

Закрыв за отцом дверь, Роман пригласил его в комнату.

Тот прошел через прихожую, опустился в мягкое кресло, окинул взглядом комнату, в глаза бросился бардак. На диване скомканные подушки, стулья в комнате стоят, где попало и как попало, на них — смятая одежда Романа, на столе хаос из бумаг, салфеток, книг, на полу ковер сбит в сторону, разбросаны носки и тапочки.

Показав на все это, отец предложил:

— Найми новую домработницу, твоя плохо справляется с обязанностями. Или заведи подружку, ну, в крайнем случае, женись. Хватит уже болтаться неприкаянным!

Сев на диван и отодвинув к подлокотнику подушки, сын нехотя ответил:

— Домработница меня устраивает, просто она еще не приходила убираться.

Возмущенно поднявшись из кресла, отец прошелся по комнате:

— Черт знает что! Что это за домработница, которая убирается, когда ей вздумается? Говорю тебе, подыщи другую!

— Да нет, просто я дал ей несколько дней отпуска, — без особого желания говорить отозвался Роман.

Остановившись напротив него, отец широко расставил ноги, выпятил грудь и требовательно произнес:

— Ну, ляд с нею, с домработницей! Говори, что случилось? И не юли! Я вижу тебя насквозь! Выкладывай все!

Роман поежился от его взгляда, он всегда перед ним робел и чувствовал себя маленьким мальчиком, которому как бы следовало постоянно получать от отца подзатыльники. Что, в общем-то, зачастую и происходило. Он мечтал вырваться из такой зависимости, но не мог, не хватало характера, чтобы сломать отцовскую хватку и власть. Впрочем, всему свое время. Значит, не настал черед. Значит, такое положение пока что устраивало обе стороны.

Сейчас у него была новость для отца, но новость не из приятных, а потому проговорить ее было непросто, но не сказать невозможно, и он через силу произнес:

— Я кинжал потерял.

Отец сразу как-то не воспринял эту новость, она для него была такой неожиданной и невероятной, что понадобилось время, чтобы он осмыслил это:

— Как потерял? Ты соображаешь, что ты сказал? — наконец, вытолкнул он из себя, как будто паровая машина под давлением сбросила пар. — Ты что городишь?! Или я ослышался? Это же семейная реликвия! Этот кинжал не только терять нельзя, но прикасаться к нему нельзя!

— Так получилось, — скукожился и пролепетал Роман. — Около театра на меня напали двое, мне ничего не оставалось, чтобы защититься, и я вытащил кинжал.

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 85
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?