Орфей курит Мальборо - Вадим Саралидзе

Ник шагнул в приоткрывшуюся дверь и оказался в маленькой прямоугольной комнате, слабо освещенной тусклой лампочкой без плафона, болтающейся на проводе над продавленным диванчиком в дальнем углу. Посередине комнаты стоял видавший виды черно-белый телевизор на ножках, по экрану которого пробегали сетчатые волны. «О! Похож на наш „Старт“!» Школьный завхоз как-то притащил его на вечное хранение и немедленно забыл об этом. Во время ранних воскресных репетиций Ник и его команда иногда для смеха включали телек, чтобы покуражиться над «Утренней почтой» и Лещенко с «Самоцветами». Осмотревшись, он увидел, что действительно оказался в школьной подсобке, где регулярно музицировала их группа. «А где же инструменты? Слева всегда стояли барабаны, в углу – два старых усилителя, две колонки… где это все?» Ник сделал шаг к телевизору, на экране возникли еле заметные очертания каких-то фигур, раздался сильный треск, сквозь который слабеньким кашлем проступала музыка.

Сквозь противный нарастающий скрежет он сумел понять, что это не просто шум, а известная песня Чижа. Чиж довольно продолжительное время был кумиром Ника, он выучил весь его репертуар и тайно от всех завидовал умению старшего коллеги мастерски соединять русские народные интонации с блюзом.

Взгляд Ника упал на лист ватмана с выцветшими карандашными рисунками и полуотклеившимися фотографиями. «Стенгазета?» – догадался он. Металлические кнопки, которыми лист крепился к стене, почему-то шевелились, как блестящие гитарные колки. Шум становился все явственней. Нику даже показалось, что кнопки-колки танцуют точно в такт музыке. Изображения на ватмане тоже вели себя необычно – все время меняли цвет и очертания, превращаясь в грязные пятна, произвольно скользящие по шершавой поверхности.

В комнате стало душно. Рукоятка револьвера в правой руке стала мокрой от пота. Ник хорошо помнил бойкий американский курс практической стрельбы, построенный на культе уважительного отношения к оружию, поэтому бросить револьвер на пол он не смог. Тем временем с каждым куплетом мощность звука нарастала. Это было совершенно необъяснимо, так как в комнатушке не было никакой звукоусиливающей аппаратуры, кроме маломощных динамиков «Старта».

Дикий скрежет и помехи раздражали Ника, да и пение неизвестных артистов ему не нравилось. Нет, вокал вполне себе соответствовал, да и сыграно все было вроде бы неплохо. Но казалось, будто солист пел на иностранном языке, абсолютно без акцента, но совершенно не понимая смысла текста. Ник поморщился и подошел к телевизору, но кнопки громкости не обнаружил. На этом странном ящике не было вообще ни одной ручки или клавиши!

Телевизор надрывался все громче и громче. Казалось, что жуткий грохот заполнил собой все пространство комнаты, полностью вытеснив оттуда воздух. Ник судорожно ухватился за пластмассовый ящик и обнаружил, что шнура питания тоже не было. Телевизор, опровергая все законы физики, работал автономно, без антенны и подключения к электричеству, неумолимо продолжая наращивать мощность. Звуковой пресс давил все сильней, тошнота ползла все выше и выше к самому горлу. Ник почувствовал, что из левого уха течет что-то теплое. Вытерев струйку, он понял, что это его кровь, и медленно сполз куда-то вниз, на замызганный линолеум.

На этих словах Ник из последних сил взвел курок и трижды нажал на спуск, с огромным трудом удерживая револьвер двумя руками. С расстояния в пару метров не попасть в цель было совершенно невозможно – рев музыки моментально прекратился, и стало слышно, как на пол сыплются осколки. «А я бы спел лучше», – успел подумать он. И в этот момент стенгазета упала и накрыла лежащего на полу Ника собой, словно одеялом…

– Как постреляли? – Ник открыл глаза и увидел, что он сидит в своем кресле, а напротив него на кожаном диванчике удобно устроился какой-то бритый здоровенный гражданин в футболке с крупной надписью PEACE. Руки его были покрыты олдскульными татуировками, на коленях удобно расположилась любимая гитара Ника, тот самый «Орфей». Незнакомец тщетно пытался ее настроить, с усилием поворачивая намертво заржавевшие колки.

– Да, брателло, довел ты инструмент до ручки. Только что дрова им не колол!

– Это не я… – сипло пробормотал Ник.

– А кто? Джимми Хендрикс в пальто? Так он умер уже! – строго сказал незнакомец.

– Ну да, умер… В семидесятом еще, – растерянно вякнул Ник. – Потерял я гитару… а ты… вы… кто?

– Я? Неплохой вопрос! А ты, собственно, кто такой, чтоб мне вопросы задавать? – грозно спросил незнакомец и отложил гитару в сторону.

– Н-н-ник… м-музыкант.

– Да вижу, что не дворник, – он взял сигареты, лежащие на стеклянном столике рядом, вынул одну, закурил и метко кинул пачку собеседнику. – Ладно, не ссы! Я тоже музыкант.

Ник на автомате поймал красную коробочку «Мальборо» и тоже закурил, пытаясь собраться.

– А как вы сюда попали?

– Сам удивляюсь. Я уж думал, что к тебе и не вернусь больше!

– А где мы с вами встречались?

– Встречались?? – возмутился собеседник и даже привстал. – Да я ж на тебя столько времени потратил! Ну а если ты меня не замечал – это уж, братишка, твои проблемы!

Ник был в полном замешательстве. «Кто это может быть? Собутыльник? Я вроде не пил ни с кем подолгу… Друг? Да у меня друзей сроду не было – так, приятели одни».

Внимательно посмотрев на здоровяка и убедившись, что точно не видел его раньше, Ник решил зайти с другой стороны:

– А вы из этого города?

– Да из какого еще города, Санечка? – Это уже не лезло ни в какие ворота! Все уже давно забыли его настоящее имя, он даже хотел поменять его в паспорте, но как-то не сложилось. Санечкой его звала только мама, и то исключительно в те моменты, когда ей хотелось сделать ему замечание или призвать к порядку. – Я так, покурить к тебе зашел.

Незнакомец загоготал, снова с видимым удовольствием затянулся и выпустил мощный клуб дыма:

– Блин, хорошие сигареты стали делать. Ты только их покупай, ладно?

– Хорошо, – растерянно пробормотал Ник, не зная, что бы еще спросить у загадочного здоровяка.

– В общем, раз ты пока ни фига не понял, я пошел, – гость привстал с диванчика, потянулся и взял из рук Ника сигаретную пачку. – Стрельну у тебя парочку, ладно? Уж очень клевые! – И он ловко вынул своими здоровенными пальцами две сигареты и заправил их куда-то за ухо, дерзко проткнутое в двух местах металлическими кольцами. – Я сегодня добрый, одну тебе на утро оставил. А ты поспи еще, поспи, – он вытянулся во весь рост и неожиданно тихо, почти шепотом добавил: – Гитарку только приведи в порядок. Нехорошо.