Прекрасное далёко - Юрий Ра

Утренняя трапеза была подана не в скале, а на площадке перед ней, за что Николай поблагодарил повара и разделся до трусов. На завтрак давали кашу со свининой. В одной банке. Так что жира на изготовление факелов у Уральского следопыта в наличии не оказалось. Казалось бы – засада? А вот и нет, ведь над землёй в полный рост поднялось солнышко. Если можно говорить о росте абсолютно круглых персонажей типа Колобка. Вот что у него – рост, диаметр или обхват талии? И я не знаю. Солнце не парилось этим моментом и просто светило, являя миру такие милые сердцу каждого русского берёзки. А березки – это береста. А береста – это берестяной факел, который даже еще лучше тряпично-жирового. Хотя бы, потому что не воняет горелыми тряпками и жиром. И светит гораздо ярче. И вокруг бересты завались! Днём мир выглядит совсем иначе, чем ночью. Даже смешно стало при свете дня думать про медведей и вервольфов.

Чего время тянуть, коли факелы готовы? Случайно наткнувшись на горсточку скрепок, непонятно как попавших в рюкзак, Николай с их помощью закрепил рулоны бересты в нижней части, намотав природное топливо на сырые прутики. Штормовку со штанами на тело, спички в карман, инструмент туда же – пора вламываться в тайную комнату. Стоп! Надо развесить сушиться влажные футболки, водолазку, постиранные носки. И высохнет всё на солнце, и товарищи поймут, что их пропащий друг тут расположился. Николай свято верил, что его коллеги обязательно дойдут до финишной точки. Ему и в голову не пришло, что людям теперь не до похода. Все четырнадцать комсомольцев в это время прочёсывали леса вокруг злополучной деревни Теляково, в которой их друг получил алкогольную интоксикацию.

Внутри каждого факела имелся пучок сухой травы, поэтому разжечь его – плёвое дело. Добравшись наощупь до тупиковой комнаты, приключенец как бывалый подпалил бересту буквально с одной спички. Так себе достижение, скажет кто-то. Да и плевать, Николай считал, что имеет право гордиться собой, а на мнение неведомых читателей ему наплевать. Вернее, он даже не догадывается об их существовании. Он и про меня не знает. «Ау! Кто здесь есть?!» - вежливо крикнул Герасимов и засмеялся. Потому как не смог не воспроизвести старый, но по-прежнему любимый анекдот:

- Эгегей!

- эгегей...

- Здесь есть кто-нибудь?!

- здесь есть кто-нибудь…

- Да здесь нет никого!

- да здесь нет никого…

- А может гранату бросить!

- да здесь нет никого…

Вот и думай теперь, безбашенный тип этот Коля, или ему страшновато, оттого и шуточки дурацкие парень генерирует? В любом случае, судят о людях по поступкам, а новоявленный дигер именно в это самое время делает свой первый шаг в тайную комнату.

- Охренеть, дорогие товарищи!

- Поддерживаю, охренеть! Ничего не вывезли.

- А зачем спрятали? От меня что ли? Тогда хреново прятали.

У левой от входа стены недалеко от входа стоял стеллаж, наполовину заполненный какими-то ящиками. Справа от входа на полу лежала вешалка, накрытая не то плащом, не то дождевиком. Под пылью разобрать было сложно. Зато на стойке с непонятной аппаратурой пыли было гораздо меньше. Выглядело это сооружение как центр управления полетами из репортажей про запуск космического корабля. Сходства добавляло чудное кресло, стоящее перед пультом. А вот и нет, не стоящее – кресло, а вернее седло со спинкой, висело на консоли, выдвинутой из передней панели пульта. Кстати, седло тоже было не очень пыльное.

Понятное дело, Николай по-хозяйски уселся в кресло, а кто бы не его месте не сделал бы тоже самое? Вместо стремян под ноги подсунулись какие-то педали. Не те, что «крути пока не дали», а как у мотоцикла. Почти. Потому как они не качались в обе стороны, их вообще не получалось переключить. Ну да, мальчик Коля попытался переключать всё, до чего он мог дотянуться. Благо, седло кто-то не очень умный подвесил так, что в зону досягаемости Колиных рук попадали вообще все переключатели, кнопочки, веньеры, рычаги и… И снова ой! Потому как после очередной манипуляции шаловливых рук несколько лампочек загорелось, вздрогнула пара стрелок на каких-то указателях, где-то загудело, а откуда-то запахло. Горелым запахло, но несильно. Свет нескольких лампочек на пульте и подсветка приборов сделали ненужным использование факела. Так что, когда первый факел догорел, второй Николай зажигать не стал.

«Товарищи! Если вы в путешествии по подземельям наткнулись на машину времени, ни в коем случае не пытайтесь ею пользоваться без участия взрослых (зачеркнуто) умных!»

Внимательный взгляд на пульт дал новую информацию к размышлению. Почему, скажите на радость, большая часть надписей сделана на нерусском языке? Что это за советские учёные такие, если они работали на буржуазной аппаратуре? Что, опять импорт оказался лучше отечественных приборов? А самое гнусное, что те надписи, которые были на русском, оказались не заводскими, а накорябанными самым варварским образом на металле приборов с помощью чего-то вроде гвоздика или перочинного ножа. Вот тут помаргивает лампочка и кнопка с заводской подписью «cabriole» и русской подсказкой «прыжок». А там красным светится лампочка с понятным без перевода словом «minimum». Чего-то тут по минимуму. А чего минимум? Ага, это вот сюда относится: «charge de la batterie», батарейка на минимуме. Ну, минимум – это еще не пустой бак, на пустом можно ехать, а если так, то ого-го сколько можно проползти. Герасимов сам требовал, чтоб индикаторы бензобаков, где они есть, градуировали так. Водила поймет, что пора на заправку, и у него даже хватит бензина доехать. О! теперь можно даже предположить язык, на котором таблички написаны. Точно не немецкий, точно не английский. Все эти «де-ля» творятся на французском или испанском языке.

- Кто-то видел испанскою аппаратуру?

- Неа!

- А раз таковой в природе не существует, то назначим аппарат французским.

- И что это нам даёт?

- Французы не дураки, француз могёт!

- В смысле, жмём?

- Жмём, конечно! Только куда?

- Да чего тут думать! Вона – на «прыжок» жми!

- Сам жми, я боюсь.

И он нажал. Сам боялся, сам нажал. Раздался нарастающий гул, потом всё смолкло, словно ему уши отрезали, потом глаза залепили, потом ампутировали задницу и нос… А потом всё стихло. Пальпация, есть такое слово, показала, что нос на месте, уши не ампутированы, жопа на месте, а глаза ничего не видят, потому