Невеста - Карина Демина

Он вновь обратился к фактам, с которых Виттар начал:

— Высокая Медь?

— Муж и жена — кузены. Их матери — родные сестры. А отцы — двоюродные братья.

— Олово?

Трое мертворожденных и четвертый, появившийся на свет живым, но взятый рудой.

— Троюродные брат и сестра. Серебро — то же самое. А брак, разрешения на который добиваются Титаниды, будет заключен между братом и сестрой.

— Но… она низшего рода?

— Незаконнорожденная дочь.

— И законнорожденный сын. — Король тяжело поднялся. — Неужели они сами не понимают, что творят?

Этот вопрос не требовал ответа. Понимают? Скорее спешат сохранить кровь. Сильную скрещивают с сильной, в надежде, что родятся дети, которые выживут.

— Спасибо. — Стальной Король стоял над камином, упираясь обеими руками в холодный мрамор облицовки. — Ты подтвердил мои догадки. Забавно в чем-то даже… Они разводят лошадей. Или собак. Грэм Серебряный соколами занимается…

— Они считают себя выше.

Законы жизни неприменимы к детям Камня и Железа.

— А сейчас, — Виттар допил вино, — они верят в проклятие Туманной Королевы. И в то, что лишь сильная кровь его переломит.

Слишком многих унесла война. И Титаниды — первые, кто посмел переступить запретную черту. Виттар слышал, что Белоглазая Асгрид ждет ребенка от того, кого называет мужем. И братом. А доктора обещают, что младенец родится здоровым. Если не ошибутся, то сколькие еще пожелают последовать примеру?

— Я отменю закон.

Стальной Король принял это решение не сейчас. Он позволил Виттару проверить то, что уже знал, но в чем все же надеялся ошибиться. Однако отмена закона — слишком мало. Высшие не захотят разбавлять кровь. Слишком привыкли к своей исключительности.

— Я… — Виттар знал, что предложить, — возьму себе жену не из Великих родов. Поищу среди тех, у кого большие пометы и щенки здоровыми растут. Ртуть… Или Свинец. Сурьма, если не ошибаюсь, всегда отличалась плодовитостью.

Должно получиться, если он прав.

— Что еще ты готов сделать для меня, друг? — Стальной Король повернулся, и впервые с начала войны в его глазах не было пустоты.

Он знает ответ: все.

Не ради короны, долга и сомнительной чести именоваться правой рукой монарха, но ради человека, которого Виттар считал родным.

У него и так родни не осталось.

А Виттар знает причину, подтолкнувшую короля заняться проклятием, которого — это понимали они оба — не существовало. Зато были пятеро братьев, родившихся мертвыми или ушедшими в первые же дни после рождения. И ранняя старость предыдущего короля.

— Ты прав. Я не желаю хоронить собственных детей. Но и заставлять тебя не буду. Ты заслуживаешь той невесты, которую выберешь сам. Будь у меня сестра, я отдал бы ее тебе.

Сестра была. Ольриг. Светлокосая, ясноглазая, звонкая, как горный хрусталь. Отрада души и надежда рода, потерянная в Каменном логе. Порой и король бессилен защитить то, что дорого. Чего уж ждать от остальных?

— Оставь мне бумаги, — попросил король. — Советники любят язык цифр. Им понравится.

Скорее уж они будут возмущены и не пожелают верить, потому что вера означает признание. А кто признается в том, что сам подрубил корни собственного рода?

Но закон будет отменен. И если надо, Стальной Король издаст новый, собственной волей связав тех, кто еще свободен, с малыми домами. Вот только он понимает, что путь силы породит лишь гнев, а гнев — восстание. И снова будет война, которая уничтожит весь народ Камня и Железа.

— Не уходи пока. — Стальной Король вернулся в кресло и тихо произнес: — Боюсь, и у меня для тебя дурные вести.

Оден. Сердце екнуло и остановилось.

Нет, его нить на полотне рода истончилась до крайности, но не погасла. Брат жив. И надо верить.

— Она сдержала слово. — Пухлые пальцы сплелись, сцепились друг с другом.

Тварь туманная, бледнорожденная. Но даже Мэб не под силу нарушить клятву на Камне.

Вот только Камень понимает лишь простые клятвы.

Мэб обещала оставить мир.

И корабли один за другим уходили к Затерянным островам.

Мэб обещала дать пленным свободу.

И городские тюрьмы, замковые темницы, даже позорные клетки были открыты.

Вот только Одена в числе тех, кого принял Перевал, не оказалось.

— Там, возьми.

Свиток. Печать. Бумага твердая, а пальцы непослушны. И ровные буквы — она всегда и во всем совершенна, Королева Туманов и Грез, — не складываются в слова.

— «Склоняю голову, смиренно приветствуя старшего брата…» — Стальной Король говорил тихо. Сколько раз он прочел это послание? Много. Переплетение ее слов никогда нельзя было понять с первого раза. — «…столь милосердного, что, невзирая на распри…»

«…сохранил неразумной сестре своей жизнь и корону. Душа моя, преисполняясь благодарности, требует порадовать тебя добрыми вестями.

Сегодня на рассвете последний корабль поднимет паруса, унося несчастную королеву Мэб и детей лозы к Затерянным островам. Отныне пусты Холмы и холодны хрустальные чертоги. Но пусть не печалит сия разлука моего венценосного брата, ведь в душе своей я сохраню его светлый образ…»

Издевается. Даже побежденная, изгнанная, лишившаяся всего, издевается.

«…и смею ли надеяться я, что ты, мой король, в самом скором времени не позабудешь обо мне?

Лишь желание навеки вырезать имя Мэб на скрижалях стального сердца и воля твоя, изложенная столь ясно, что бедной королеве не остается ничего иного, кроме как исполнить ее, управляют мной.

Возрадуйся, Стальной Король! Тот, о котором ты столь долго проявлял воистину трогательную заботу, отныне свободен. Твоя отвергнутая Мэб сняла с него железные оковы и вывела к свету, оставив на попечение людей. Уповаю, что, пораженные твоим величием, как поражена была я, они проявят всяческое понимание и милосердие и в самом скором времени ты сможешь обнять своего дорогого друга.

Мысль об этом будет согревать меня в пути.

Туманных тебе дней.

Целую прах под твоими ногами.

Низвергнутая королева Мэб».

— Выпей. — Король отнял бумагу, которую Виттар почти разорвал. И вместо листа сунул кубок: — Пей.

Этого приказа нельзя было ослушаться, но Виттар не чувствовал вкуса вина.

Вот и все. Четыре с половиной года торгов. Уступок. Золота, которое уходило в Холмы.

Пленников, отпущенных, чтобы продлить брату жизнь.

Королева Мэб никогда не просила невозможного, предпочитая плясать на острие клинка. Ей нравилось стравливать короля и Совет. Совет и Виттара.