Кукушка в ночи - Памела Кент

— А эта комната, — произнесла она, оглядываясь, — далеко от моей?

— Она находится в старом крыле, но, право, совсем не далеко. Теперь, когда ты здесь, мне уже гораздо лучше!

Джанин почувствовала себя глубоко растроганной. Прежняя Крис никогда не сделала бы подобного признания.

— Что ж, постараюсь тебя немного расшевелить и вернуть вкус к жизни, — торжественно пообещала она, лукаво улыбнувшись. — И еще, по поводу ваших соседей. Ты ведь раньше очень любила званые обеды и коктейли. Разве здесь поблизости нет каких-нибудь приятных людей, которые могли бы иногда навещать тебя?

— Большинство из них — игроки в бридж, — объяснила Крис, — а я в бридж не играю. Наша самая ближайшая и самая симпатичная соседка — старая леди Хэннафорд, которая живет в «Top-парк», правда, она прикована к инвалидному креслу, редко выезжает из дому и редко принимает у себя гостей. Но когда я встречаюсь с ней, она дает мне множество полезных советов. — Крис весело рассмеялась. — У нее есть племянник, который иногда ее навещает, и, будь я помоложе и не замужем, могла бы счесть его очень даже привлекательным. Еще у нее есть сиделка-компаньонка, которая вызывает у меня отвращение. — Последние слова она произнесла с чувством.

— А кто еще заслуживает внимания?

— Только полковник Дайсон из Сэнфорд-Шоуз. Как и леди Хэннафорд, он в преклонных летах и совсем глухой. Я подозреваю, что он был некогда влюблен в леди Хэннафорд, хотя ты бы никогда не догадалась об этом, если бы увидела их вместе. Он все время поддразнивает ее, а она отвечает ему в том же духе.

— И это все?

— Остается упомянуть викария. Однако он не принимает особого участия в делах прихода.

Джанин огорченно всплеснула руками:

— Неудивительно, что ты превратилась в такую домоседку! Лично я могу обходиться безо всяких общественных мероприятий, но в таком месте, как это, даже мне, наверное, захотелось бы иметь друзей. Я просто не понимаю, почему Стивен привез тебя сюда.

Крис порывисто вскочила, словно ей не хотелось дальше обсуждать этот вопрос, и сказала, изобразив на губах жалкое подобие улыбки:

— Ну, дорогая, я оставлю тебя, чтобы ты смогла распаковать вещи. Если что-нибудь понадобится, позвони, и одна из горничных откликнется. Они не уходят, пока мы не поужинаем. У меня нет привычки переодеваться к ужину, но сегодня я сделаю это — для тебя. И для Стивена!

Джанин рассеянно кивнула.

Внезапно Крис подошла к ней, неуверенно протянула руку и положила ее на плечо сестры.

— Ты больше не держишь на меня зла за то, что я отобрала у тебя Стивена? — тихо спросила она. — Прошу тебя, ответь честно! Ты не устраивала никаких скандалов и не раз повторяла, что не винишь меня... но я знаю, что это был подлый поступок. Ведь, в конце концов, — Крис заглянула сестре в глаза, — я могла разрушить твою жизнь.

— Могла, но все обошлось и наладилось очень быстро, — успокоила ее Джанин. — Я немного попереживала, но теперь все в прошлом.

— Но ты все еще считаешь Стивена привлекательным?

— Для каких-то женщин — да... Но не для меня!

Крис отвернулась и вздохнула. Похоже, она не поверила своей сестре.

Много позже, ночью, Джанин стояла у окна, вглядываясь в темноту, которая подкралась неожиданно, словно таинственное живое существо, и завладела садом. Луна уже взошла и тускло светилась на глубоком звездно-синем небе, выглядывая из-за ветвей деревьев, плотным кольцом окруживших дом.

Девушка вспомнила, что за обедом Крис говорила о молодых соснах. Конечно, молодыми их можно было назвать только по меркам растительного мира — сосны посадили вокруг «Сандалс» полвека назад, и теперь некоторые из них вознесли свои кроны уже довольно высоко. Открыв окно и выглянув в бархатную темноту, она с удовольствием вдохнула пряный запах сосновых иголок, смешанный с чудесным сладким ароматом роз.

Джанин постояла у окна несколько минут. Было необыкновенно тихо. Потом она вспомнила о пугающей близости болот. По словам Стивена, там легко заблудиться даже днем, и поэтому девушка обещала ему не предпринимать никаких рискованных прогулок. Немного взволнованная встречей с совершенно незнакомым миром, который ей предстояло познать, она думала о безлюдных просторах, о солоноватых водоемах со спокойной водой, серых камнях, высоких холмах и вересковых пустошах.

Внезапно она почувствовала, что немного замерзла, и ощутила некое странное возбуждение и беспокойство, которое наверняка не даст уснуть.

Она начала раздеваться в темноте, не включая свет, потому что ей не хотелось задергивать занавески. Луна тем временем поднималась все выше и выше над верхушками деревьев, и наконец ее серебряный свет выплеснулся на ковер спальни. Девушка знала, что где-то там, в темноте, проходит шоссе, поэтому старалась держаться подальше от окна. Впрочем, было маловероятно, что кто-нибудь проедет по этой дороге в такой час и увидит ее в ночной рубашке.

Вечер был удивительно приятным, но Джанин навязчиво преследовали мысли о том, что странные письма Крис были продиктованы не только ее одиночеством, но и еще чем-то. Крис действительно чувствовала себя одинокой, но Стивен был так же внимателен к своей жене, как и прежде. Так что после ужина Джанин, которая когда-то была отчаянно влюблена в него, почти поверила, что Крис все еще крепко держит его в своих хрупких руках. Они разговаривали о здоровье Крис и об ее одиночестве. Когда ужин закончился и горничная принесла кофе в гостиную, Джанин еще раз убедилась в том, что Стивен очень хочет найти какой-то выход из положения, чтобы добиться полного выздоровления жены и вернуть ей радость жизни.

Каждый раз, проходя мимо кресла, в котором сидела Крис, Стивен любовно касался ее щеки, и именно он настоял, чтобы жена устроилась на диване, поскольку ему показалось, что она немного устала. Когда она пожаловалась, что ей холодно, он тотчас включил мощный электрообогреватель и закутал легким пледом ее ноги. Потом он заставил ее выпить глоток виски, перед тем как отправиться в постель, и сам на руках отнес ее в спальню.

Джанин зашла к ней пожелать спокойной ночи — сестра лежала на роскошных шелковых простынях под атласным пуховым одеялом, и приглушенный розовый свет струился над ней и над ее отделанными кружевами подушками.

— Приятных снов! — сказала она. — Увидимся утром!

Джанин наконец залезла под одеяло в своей спальне и порадовалась тому, что не включила свет, — в комнате теперь было гораздо светлее, поскольку луна уже поднялась высоко и ей не мешали верхушки деревьев. Девушка лежала, прислушиваясь к странным звукам, которые время от времени нарушали тишину, — крики ночных птиц, шелест их крыльев в ветвях деревьев, вой лисицы где-то вдали. В глубокой тишине все эти звуки раздавались исключительно отчетливо, особенно шум машин на проходившей в отдалении главной дороге.

Одинокое гуканье совы, которая примостилась, вероятно, прямо под ее окном, заставило Джанин прислушаться — она даже приподнялась на локтях и вытянула шею. А когда снова упала на подушку и начала погружаться в сон, лунный свет и таинственные тени в комнате слились в причудливый хоровод, волнуя и немножко пугая. Это ее рассмешило, но в то же самое мгновение к гуканью совы присоединился новый, странный звук — резкий, как удары ножа, повторившийся три раза и закончившийся тихой серебристой трелью.