Даффи влип - Дэн Кавана

Утром следующего дня Брайен отнес жене завтрак в постель, как делал каждое утро со дня нападения, и присел внизу в гостиной почитать газету и просмотреть почту. Каждый из супругов всегда открывал письма, адресованные другому; это был некий знак доверия. В пачке было несколько деловых писем для Брайена, пара рекламных листовок и маленький коричневый конверт, адресованный миссис Маккехни. С одного краю он был толще, а сам чем-то заляпан. Брайен аккуратно вскрыл конверт, заглянул в него, а потом бросил быстрый взгляд в сторону лестницы — не идет ли Рози.

Первое, что он достал из конверта, была фотография Барбары, но не из тех, что он видел раньше. Она шла по улице, похоже — где-то в Лондоне; судя по ракурсу, снимок был сделан из проезжающей машины. Сходство было очевидно, но симпатичное личико разглядеть было сложно — фотография была покрыта пятнами. Половина лица девушки была смазана. Брайен еще раз сунулся в конверт и понял, что это: из использованного презерватива вытекали остатки содержимого. Он скомкал конверт и сунул в карман, затем перевернул фотографию. На обратной стороне заглавными печатными буквами было написано:

Маккехни снова посмотрел на фото. Постепенно он смог различить пару размытых опознавательных знаков — магазин одежды, банк, театр. Снимок был сделан на Шафтсбери-авеню, в каком-нибудь квартале от его офиса.

По дороге на работу Брайен выкинул конверт вместе с презервативом. Придя в офис, он пытался думать о ближайших заказах, но вместо этого все время ждал, когда зазвонит телефон. В конце концов телефон, естественно, зазвонил.

— Мистер Маккехни, как себя чувствуете сегодня? Надеюсь, отлично, как всегда?

— Хорошо.

— А жена?

— Что с ней может случиться?

— Действительно. Конечно, если только она еще не читала утреннюю почту.

— Не знаю — при мне почту еще не принесли. — Брайен и сам не понял, почему солгал, — просто надоело все время оказываться в дураках.

— Ладно, перейдем к делу. Мы вами немного недовольны, мистер Маккехни. Вы, безусловно, понимаете, почему.

— Нет.

— Ладно-ладно — глупо было ходить в полицию. С чего вы взяли, будто одно отделение будет работать лучше, чем другое? Уверен, они не очень-то вам помогли. (Знал бы он, насколько был прав.) В любом случае, раз уж вам так хочется увеличить риск, боюсь, мне придется поднять ставки. Ваше неблагоразумие увеличивает сумму с двадцати пяти до пятидесяти. Но чтобы показать вам, что я человек деловой, даю еще день на оплату. Приготовьте полтинник к завтрашнему дню, а я позвоню утром насчет доставки.

— Откуда мне знать, что это все не шутки?

— А ты рискни, Маккехни, рискни, — раздались гудки.

Маккехни позвонил Салливану и рассказал о случившемся — тому явно не понравилось, что Брайен проявился так скоро. Он буркнул, сказал: «Заплатите» — и повесил трубку.

После ночных раздумий, ранним утром следующего дня Маккехни отправился в банк и снял со счета пятьдесят фунтов. Вдруг Салливан прав, и платеж будет разовым. Но чем больше Брайен об этом думал, тем больше сомневался. Возникло крайне неприятное чувство, будто случившееся — только начало, и длиться все это будет очень долго. Поэтому он решил вести себя осторожно. В одиннадцать снова позвонили. На этот раз голос звучал бодрее:

— Возьмите, пожалуйста, коричневый конверт. Наденьте на него две резинки крест-накрест. Если, следуя какому-нибудь дурацкому плану, вы попросили в банке новые купюры, вернитесь и поменяйте на старые. Бросьте конверт в среднюю урну у заднего выхода кинотеатра «Колумбия» в час дня.

Маккехни сделал все, как ему сказали. Вовремя успел к средней урне, поднял крышку, кинул конверт на кучу мусора, повернулся, огляделся, пытаясь вычислить, кто за ним следит, и ушел решительным шагом. Двинулся на запад по Шафтсбери-авеню, свернул по ответвлению Уордор-стрит, вернулся по Джеррард-стрит и остановился у рекламного щита. Отсюда, когда не мешали транспорт и пешеходы, как раз просматривались три урны у заднего выхода кинотеатра. Он простоял уже минут двадцать, нервничая каждый раз, когда автобус загораживал поле зрения, когда вдруг заметил, что с расстояния футов в десять за ним наблюдает какой-то тип — широкоскулый, полный мужчина с рыжеватыми волосами и в очках; глаза у него были диковатые. Увидев, что внимание Маккехни обращено на него, тип медленно пошел ему навстречу, обошел сзади и положил свой пухлый подбородок Брайену на плечо, так что они теперь оба смотрели в сторону урн. Потом вдруг незнакомец повернулся и ухмыльнулся прямо в лицо Маккехни, после чего снова зашел спереди, двумя толстыми веснушчатыми пальцами оттянул Брайену щеку и произнес с дружелюбной, немного безумной улыбкой:

— Вали отсюда.

Маккехни свалил обратно в офис; сердце билось слишком быстро.

Две недели спустя Сальваторе позвонил снова.

— Дорогой мистер Маккехни, как приятно снова вас слышать. Как любезно с вашей стороны, что вы тогда меня выручили. Налоговая инспекция наверняка поймет, когда вы проведете эту выплату через декларацию. А у меня, похоже, снова возникла небольшая проблема с наличностью. Не могли бы вы меня выручить? Боюсь только, на этот раз мне потребуется чуть большая сумма. Думаю, сойдемся на сотне.

— Я такими делами не занимаюсь.

— Мистер Маккехни, я вам почему-то не верю. Уверен: владелец двух складов и офиса, как бы скромны они ни были, может найти сотню фунтов, чтобы помочь другу, — Маккехни задумался, почему Сальваторе, у которого во время первого разговора был довольно сильный иностранный акцент, теперь говорит на практически безупречном английском.

— Хорошо, — ответил он.

Маккехни втайне радовался. Теперь полиции придется что-то предпринять. Он позвонил Салливаиу и сообщил, что требования возросли до уровня, заслуживающего его интереса. На следующий день он, следуя инструкции, бросил конверт в урну, приделанную к фонарному столбу на Ферт-стрит, вернулся в контору и стал ждать звонка Салливана. Офицер позвонил с неутешительной новостью:

— Боюсь, мы их упустили.

— Что значит «упустили»?

— Мы выставили несколько наших людей, видели, как вы бросили конверт, но потом за два часа ничего не произошло, а когда проверили урну, она была пуста.

— Ваши люди, видимо, действовали непрофессионально.

— Поосторожнее, Маккехни, без оскорблений. На улице было полно народу — вот почему он выбирает это время, — а мои люди не могут стоять прямо там, да еще в форме, сами понимаете. Самых опытных я на это дело тоже не могу послать — лица больно примелькались. В том-то и проблема на нашем участке.

— И что теперь будем делать?

— Попробуем еще раз.

— А как же моя сотня?

— Уверен, вы найдете, как ее списать, мистер Маккехни, — почему все были так уверены, что его потери можно списать с налогов? Может, они хотели тем самым облегчить жизнь ему — или себе?