Завтрашний день кошки - Бернард Вербер

Я подошла к сосуду и вгляделась в рыбку сквозь разделявшее нас стекло. Это, вероятно, ее напугало, потому как она отпрянула и бросилась прочь, стараясь держаться от меня как можно дальше.

Здравствуй, рыбка.

Я прислонилась к стеклу подушечками лапок, закрыла глаза, послала телепатический сигнал и замурлыкала.

Натали зовет ее Посейдоном. Я сказала себе, что рыбка наверняка не раз слышала это имя и что, если я назову ее так в своих мыслях, она быстрее сможет меня понять.

Здравствуй, Посейдон.

Маленький красный карасик с широкими, гибкими плавниками бросился прочь и укрылся среди декоративных камней, где различить его можно было с большим трудом. И кто после этого осмелится сказать, что робость влечет за собой разрушительные последствия?

Я вновь замурлыкала и повторила посыл. Что бы ему такое сказать? «Не бойтесь»? Но это будет подразумевать не мнимую, а реальную опасность. Нет, нужно придумать что-то еще. Вот оно, готово! Я знаю, как к рыбке подступиться.

Я готова вести с вами диалог на равных, даже несмотря на то, что вы всего лишь рыбка.

Да, сообщение выглядело вполне адекватным, но никакой реакции на него так и не последовало.

На этот раз Посейдон спрятался среди камней и так глубоко залег на дно, что его нигде не было видно. Как неприятно констатировать факт, что мои усилия так и не увенчались успехом.

Не желая отказываться от задуманного, хотя и отдавая отчет во всех трудностях, связанных с реализацией моего проекта, я поставила на край аквариума лапки, налегла всем своим весом, слегка его наклонила и, таким образом, вылила немного разделявшей нас воды. По моему мнению, при непосредственном контакте общение можно наладить куда быстрее и лучше.

Одна беда – я неправильно рассчитала вес банки, которая ни с того ни с сего зашаталась. Я не промокла только потому, что в самый последний момент отпрыгнула в сторону. Увлекаемый потоком воды, Посейдон наконец покинул свое убежище, а вместе с ним и аквариум.

Он лежал передо мной на скатерти и извивался тельцем в разные стороны, будто танцуя. В тот момент я подумала, что познала только что способ общения рыб и тем самым совершила огромный шаг вперед. Карасик и в самом деле совершал небольшие прыжки, не лишенные некоторой грации, то открывая, то закрывая рот, но при этом не издавая ни звука. Жабры его быстро поднимались и опускались, за ними поблескивало что-то красное.

Ну вот, Посейдон, теперь мы можем поговорить.

Я чувствовала исходившие от него волны, но как трактовать их – не знала.

Вот так трепыхаясь, Посейдон допрыгал до края стола. Не понимая, что он хочет мне сказать, я положила на него лапку. Он перестал биться, но стал чаще открывать и закрывать рот.

Я до предела напрягла свои органы восприятия.

Вы хотите есть, да?

Обрадовавшись совершенному мной открытию, я опрокинула баночку с сухими червями, которыми его кормила Натали.

Посейдон к ним даже не прикоснулся.

Я подождала, наблюдая, что он будет делать дальше, потом прикоснулась к нему сначала подушечками лапки, потом когтем и тихонько заурчала.

Успокойтесь.

Спустя какое-то мгновение он перестал барахтаться и сходить с ума. Я уже понадеялась, что он внял моему посылу, но нет, жабры рыбки поднимались и опускались все быстрее и быстрее. Похоже, Посейдон не в самой лучшей форме. Попытка наладить контакт с представителем другого вида вновь закончилась неудачей. В то же время я не теряла надежды найти другое живое существо, способное вести диалог на удовлетворительном уровне. Хотя на данный момент следовало признать, что самой восприимчивой из всех остается моя человеческая служанка, положительно реагирующая на издаваемое мной низкочастотное урчание.

В этот момент скрипнула входная дверь. Вот и она. На этот раз она держала в руках что-то вроде забранного решеткой ящика, из которого доносились пронзительные звуки. Интересно, что она на этот раз решила мне подарить?

Натали быстро открыла клетку и вытащила из нее… кота!

Вчера вечером я так мурлыкала и привела ее в такое блаженное состояние, помогая расслабиться и уснуть, что она решила, будто на это способна любая кошка.

Я увидела на ковре ангорского кота – чистокровного и поэтому невзрачного. Натали улыбнулась и радостно продемонстрировала мне этот комок шерсти, повторяя одно и то же слово, вероятно означавшее его имя: «Феликс».

Еще один неудачный подарок.

Субъект, похоже, был несколько глуповат. Увидев меня, он не подошел, смиренно опустив голову в знак признания того, что он вторгся на мою территорию, как требовали рамки приличия, а лишь уставился на меня своими желтыми глазами.

Ах, как же я их ненавижу, этих породистых котов! В довершение ко всему расцветка его шерстки не представляла ровным счетом никакого интереса. Он был весь белый, с ног до головы. Я, к примеру, тоже беленькая, но у меня по всему тельцу разбросаны очень даже симпатичные черные пятнышки.

А он какой-то блеклый. Шерсть у него длинная, густая и сальная. Да, у Натали совершенно нет вкуса, если она решила выбрать мне в спутники белого, ангорского, желтоглазого кота!

Я тут же проявила полнейшее к нему безразличие, приподняла хвост и продемонстрировала попку. Но этот дебил истолковал этот жест самым превратным образом и подумал, что я его не отвергаю, а, напротив, хочу с ним спариться.

До чего же эти чистокровные самцы тупые!

Желая дать ему понять, что в этом доме все решаю я, мне пришлось на треть выпустить когти и съездить ему лапой.

Натали тем временем что-то горячо говорила, вероятно полагая, что я буду в восторге разделить судьбу с этим незнакомцем, взявшимся неизвестно откуда. Вместо ответа я еще раз ударила его лапой с выпущенными когтями и недвусмысленно заявила:

«Ты мне не нравишься. Проваливай».

Он тут же проявил покорность. Кто бы что себе ни думал, но о том, чтобы навязывать мне друзей и приятелей, и речи быть не может.

Тем временем моя служанка узнала о плачевной судьбе Посейдона, и я, не дожидаясь, когда она обрушится на меня с упреками (ненавижу, когда меня считают источником неприятностей и проблем), вышла из комнаты и прошествовала на второй этаж. В том, что случилось, слабоумная рыбка виновата не меньше, чем я. Если бы она со мной заговорила, ничего такого бы не было.

Феликс, полагая, что я хочу устроить ему экскурсию по дому, поднял хвост и весело затрусил за мной.

Потом попытался вновь подкатить ко мне со своей любовью, но я выгнула спину и плюнула ему в лицо. Думаю, он сразу понял, с какой самочкой имеет дело. Феликс еще больше сжался от страха, перестал топорщить шерстку, отвел взгляд, прижал уши, опустил голову, едва слышно мяукнул и поджал хвост.

Ох уж эти самцы! Вечно строят из себя непонятно что, однако в конечном итоге оказываются слабаками, которых не составляет никакого труда напугать самочке, знающей, что она хочет, но главное – чего не хочет.