Гибель Богов-2. Книга седьмая. Орёл и Дракон - Ник Перумов

…Он давным-давно уже так не летал, разрывая сухожилия крыльев и подгоняя себя всеми ускоряющими чарами, какие только знал. Свистел и шипел рассекаемый воздух, и сам Ан-Авагар мчал так, словно за ним гнались самолично владыка Хедин и владыка Ракот.

«Надо успеть, вот и весь сказ. Что для этого придётся совершить, тоже не имеет значения, как и твои заполошные мысли, вампир. Эйвилль Великая не одобрила бы».

Она, конечно, не одобрила бы вообще его поступок – уж если спасать, так за соответствующую долю в добыче или какой ещё прибыток. Какой вампир берётся за дело, не оговорив это с самого начала?

А тут для него, Ан-Авагара, никакого прибытка, одни протори с расходами. Взять хотя бы уже потраченные эликсиры!..

Он боялся забираться слишком далеко и тем не менее иного выхода не оставалось. Вот внизу промелькнула пара-тройка горных козлов; где-то в нагромождении скал скрывалось логово драконейта, недодракона, отвергнутого собственным племенем и оттого особенно злобного. Вот проплыл, мерно взмахивая крылами, огромный орёл; значит, где-то поблизости должна быть и его добыча. Горные козлы с их рогами не по силам даже такой крупной птице.

Ага! Овцы! Овцы внизу!

Ан-Авагар заложил крутую петлю, камнем падая к земле.

Потому что где овцы, там и пастух.

А где пастух, там и живая кровь, без которой не поставить Клару на ноги.

* * *

Деревушка пряталась в горных отрогах, сложенные из дикого камня дома вытянулись вдоль чистого и быстрого ручья. Ан-Авагар опустился на край скалы, по-прежнему в образе громадного нетопыря, заполз в тёмную щель. Следовало дождаться ночи, но…

Но Клара могла и не продержаться так долго.

Под этим небом не должно было сыскаться сильных чародеев, ток магии здесь очень слабый, хотя и чистый, и его вдоволь. Тень закрытого мира, что поделать; здесь, однако, могут встретиться весьма искушённые маги, умеющие и со слабыми силами достичь многого, опираясь на изощрённость и сложность чар, но, будем надеяться, хоть в этом ему повезёт.

Летучая мышь вырвалась из щели, тёмной молнией рванулась над ручьём. Пронеслись под ней острые крыши, покрытые плоскими сланцами, люди, тащившиеся по единственной деревенской улице, ослики, нагруженные хворостом, собаки – лениво гревшиеся на солнце псы вскакивали, задирали морды, разражаясь яростным лаем.

Здесь нет тех, кто мог бы бросить ему вызов, почему Ан-Авагар и выбрал в своё время этот мирок. Во всяком случае, не было тогда.

А сейчас – если и появились, он успеет убраться отсюда задолго до того, как они опомнятся.

Если Клара узнает, как именно я её лечу, – точно развоплотит, мрачно подумал вампир.

Ну, значит, так тому и быть. Он исполнит свой долг, остальное не в его власти.

Летучая мышь сложила крылья, камнем падая на плечи девушке, задержавшейся у колодца.

Вампиру требовалась свежая кровь, и много.

Схваченная затрепыхалась, словно птичка в силках, забилась, закричала.

Ан-Авагар полоснул когтем по горлу, жадно припал к открывшейся ране.

Чародейка Клара Хюммель, я заставлю тебя жить, хочешь ты этого или нет.

Ракот Восставший; Хедин Познавший Тьму

Ракот Восставший пришёл в себя.

Его полёт – или, вернее сказать, ещё одно падение – сквозь все слои реальности и области Упорядоченного, прекратился. Давно распались и сгинули оковы; Владыка Тьмы вновь облёкся привычной плотью.

Свободен!..

– Не уловить вам Ракота Восставшего, – проговорил он не без гордости.

Его окружала Межреальность, казалось бы, привычная, хотя и какая-то блёклая, бледная и бедная.

Здесь было трудно дышать, животворной силы явно недоставало.

Но всё остальное, все атрибуты Владыки Тьмы – при нём, включая меч. Бегство удалось, хотя он по-прежнему не знал точно, кем была говорившая с ним сущность. В наиболее вероятное упрямо и как-то по-детски не хотелось верить.

Восставшему было не привыкать в одиночестве странствовать дорогами Междумирья, но на сей раз он сразу почуял неладное.

Что это за глухая заводь, где даже обычной живой магии раз, два и обчёлся?

Что за огненную реку он, Ракот, пересёк в своём падении?

Где он очутился?

Новые Маги и их глупые нападки Восставшего сейчас не занимали. Надлежало вернуться к Обетованному и Тёмным Легионам. А пока…

Он привычно воззвал к Тьме, к её эманациям, к Кипящему Котлу.

Тьма тут была. Но… хилая, истончённая, словно тень в сумерках, между темнотой и светом.

Впрочем, со светом и прочим дела обстояли не лучше.

Кипящий Котёл не отзывался. Совсем.

Словно его никогда и не существовало.

Ракот гневно сощурился, зло дёрнул алый плащ.

Этого не могло быть, однако же было.

Да, ни Котла, ни Урда, ни Источника Мимира. Медленно-медленно ползёт, словно вода в застойном болоте, животворная сила – ей неоткуда получить обновление, ничто не толкает её вперёд.

Восставший сел прямо там же, где и стоял, стиснул ладонями виски, в которых зло застучала кровь.

Если невозможное становится возможным, то или ты перестал быть тем, кто есть, или необратимо изменился мир вокруг тебя.

Если изменился он, Ракот, – значит, кто-то другой сделался и Владыкой Тьмы, и повелителем Кипящего Котла, кто-то другой обрёл власть над Мраком, кто-то другой поставил под свою руку его легионы. А сам Ракот Восставший теперь… кто он теперь?

Или же что-то поистине невообразимое случилось с Упорядоченным – все три Источника разом погибли, скажем.

…Но погибли тогда не только три Источника – куда-то, выходит, исчез и Неназываемый.

Катаклизм куда более всеобщий, чем даже ударивший под корнями возродившегося Иггдрасиля четвёртый исток магии.

Восставший сердито потряс головой. Как так? Почему? Отчего?!

Очень хотелось зарубить кого-нибудь причастного к этаким шуткам. Если это выкрутасы Новых Магов, поклялся Ракот, им не поздоровится. Ой как не поздоровится!

Или это причуды Дальних? Если это они сумели провернуть интригу с быкоглавцами и штурмом Обетованного?..

Нет, не сходится. Никто из ведомых Ракоту сильных Упорядоченного не способен был на такое.

Только если что-то не изменилось, да так, что все прежние представления о «силе» обратились в труху.

И установить это можно одним-единственным способом – добраться, ну, хотя бы до того же Кипящего Котла. Тогда многое станет ясно – для начала, кто наложил на него лапу.