Лезвием по уязвимости - Дина Серпентинская

«Почему не брал трубку все эти дни – был зол? Тогда почему не позвонил с криком и с матом, какая я дрянь? Потому что неконфликтный. Ненавидит скандалы и выяснение отношений. Сказал, как отрезал: тварь, и точка. Лучше бы он позвонил, лучше бы накричал…»– задумалась Алла.

Внезапно она поняла: страшнее всего гнев тихого.

Он игнорировал ее и, стало быть, имел на то причину, но какую? Они не ругались. Накануне мальчишника все шло отлично: заказали роллы и весь вечер смотрели Comedy Club. Смеялись, шутили, все как обычно… В субботу Пашка уехал, в выходные еще отвечал на сообщения… А после перестал.

«Ленка права, все этот гребаный мальчишник! Что-то случилось там. Пашка с кем-то снюхался? Навряд ли, они собрались мужской компанией, без баб… А что если на меня наговорили? Но что?!»– продолжила терзаться Алла. Это была задача с двумя неизвестными.

К утру поднялся сильный ветер. За окном шумел тревожно лес, и это нагнетало ощущение чего-то страшного, неотвратимого. Никогда еще она так не боялась возвращаться в город…

С автовокзала ломанулась на такси домой: решила, что перехватит Пашку до того, как тот уедет на работу. А иначе придется отложить разговор до вечера, а этого она не вынесет. Открыв дверь своим ключом и переступив порог, Алла обнаружила, что дома никого нет, хотя на часах всего семь утра. По всей видимости, парень ночевал не дома: теоретически он мог остаться у друзей или родителей, только зачем все это?

На всякий случай Алла проверила шкаф: ее вещи лежали на месте нетронутыми. Никто их не скомкал, не смял, не выбросил в порыве гнева. Это вселяло надежду на скорейшее перемирие, хотя и ссоры-то не было никакой.

Алла плюхнулась в мягкое кресло и подумала, что даже при полной неопределенности в домашних стенах ей куда спокойнее, чем за тридевять земель отсюда. Сейчас она примет душ и немного поспит, а ближе к обеду съездит на работу, доложится начальству о командировке. Вечером же встретит Пашку ужином, и он отпустит все обиды.

Старалась верить, что будет так…

***

–Подождите в приемной, Денис Сергеевич занят.

На Аллу смотрела смазливенькая секретарша, вторая за последние полгода. То ли директора меняли их как перчатки, то ли те не выдерживали и уходили сами, но одним словом: секретарши здесь не приживались.

–У него Соловьева. Забежала минут двадцать назад и еще не выходила,– пояснила та и сделала многозначительно глазами.

Соловьева была из числа сотрудниц, дама за тридцать, как специалист вполне посредственная, но одаренная в другом. Когда растрепанная Соловьева покинула кабинет, зам велел секретарше никого пока не принимать.

Слухи подтверждались… Коллектив давно мусолил эту тему, но Алла держалась в стороне, ее это как будто не касалось, лично не видела, не слышала, не знала. И лишь сейчас, став невольным свидетелем, почувствовала на себе чужую грязь.

–Сколько еще ждать?

–Минут десять,– ответила секретарша, опираясь на некоторый опыт. Обычно десяти минут хватало, чтобы мог войти следующий посетитель.

Алла выждала все пятнадцать и деликатно постучала.

Взмокший Пантелеев сидел спиной к окну. Первым делом в глаза бросалось не его лицо, а пузо таких необъятных размеров, что становилось непонятно, то ли оно подпирало стол, то ли напирало на него – лицо же было по-поросячьи розовым, круглым, с мясистыми щечками и заплывшими жиром глазками-щелками, похотливо блестевшими при виде симпатичных женщин. Алле показалось, что с их последней встречи он стал еще толще. Большие деньги позволяли много излишеств.

–Здравствуй, Алла,– его дыхание было неровным, голос с хрипотцой. Девушке стало неловко находиться с ним в одном кабинете, она не знала, куда деть глаза, и жалела, что не зашла до визита Соловьевой.

–Здравствуйте! Я с отчетом о командировке…

–Так отчитывайся.

–Двенадцатого мая, в понедельник, мы с Еленой выехали на автобусе в Пластун, в шесть вечера приехали в поселок, остановились в гостинице «Радуга». Обратно выехали тринадцатого мая в восемь вечера, в город вернулись сегодня в шесть утра. Вот наши билеты и чек из гостиницы. Хотим представить в бухгалтерию, чтобы нам все оплатили.

–Оплатят, не суть. Я вот не пойму, Алл, следующее: почему вы не справились?– спросил зам с таким видом, точно хотел опозорить пятиклассницу тем, что она не в силах решить задачу за третий класс. Это же элементарно! И как она с этим не справилась?

–Мы следовали указаниям, которые получили от руководства. Я предоставила Наталье полную информацию, на что она ответила, что компания в кредитах не нуждается, хотя с этого и следовало начинать. А то улыбалась нам, кивала – скажи она сразу, я бы не распиналась. И вообще, мы зря туда поехали, нас там не ждали,– вырвалось у Аллы.

Она была настолько вымотана, что не желала оправдываться, заискивать перед начальством, а взяла на себя смелость сказать то, что думала. И почувствовала себя значительно легче.

–Это твои недоработки.

«Да сколько можно? И здесь без вины виноватая!»– оставаясь внешне спокойной, закипала внутри она.

–Как мои?

–Перед тем как вас отправить, я созвонился с Натальей. Ее заинтересовало наше предложение, и она согласилась вас принять. Если она и передумала, то значит, ты не так преподнесла.

Алла обалдела от услышанного. Ясно же, что их слушали ради приличия, интереса – ноль! И какого черта она поехала? Надо было косить под разными предлогами. Проведи двадцать часов в дороге ради двадцати минут, короткой встречи,– еще и «крайней» выйдешь, все косяки повесят на тебя!

Пантелееву легче спустить всех псов на сотрудницу, чем признать лицемерие и двойную игру Натальи. Ее действительно заинтересовал банк, и она дала добро его пузатому руководителю, но за день до назначенной встречи заключила более выгодный контракт с другим банком, а двух бедолаг отправила несолоно хлебавши. В бизнесе, как на войне, все средства хороши, а понятие чести размыто. Будешь честным – останешься бедным. Ради этого идут в бизнес?

Но Пантелеев уже настроил себе воздушных замков и размечтался, какой процент в скором приберет к рукам, а тут выходит, деньги утекли прямо из-под носа. Ах, паразитка Алла, да ее прибить за это мало! Значит, плохо работала, дрянь. А выяснять у Натальи, уважаемой дамы, бесполезно, она не станет перед ним отчитываться, хорошо, если вообще ответит на звонок… За все можно отыграться на подчиненной. Она должна понести наказание за крушение его надежд, хотя бы в виде выговора или лишения премии. Виновата – не виновата, свои люди – сочтемся.

И почему именно русский написал комедию «Свои люди – сочтемся»? Не немец, не француз, не англичанин? Печься о благополучии чужих, когда бедствуют свои – это свойственно русскому менталитету, корни которого кроются в необъяснимом презрении к народу, в отношении верхов к низам как к низкосортным существам, которые обойдутся, перебьются, стерпят все и при любом раскладе. А раз стерпят – значит, сочтемся. В СССР сочлись, когда тоннами отправляли продовольствие в развивающиеся страны, в то время как у своих строителей «светлого будущего» самые необходимые товары и те были в дефиците. В РФ с легкостью прощают другим странам многомиллиардные долги, когда подавляющая часть своего населения прозябает в нищете и существует на копейки… Сочлись в прошлом – сочтутся и в будущем. Главное, оценка мировых обозревателей, имидж эдакого государства-благотворителя, сердобольного, гуманного, чуткого к зарубежным бедам. А свои… Да куда они денутся? Сочтемся!