А я дура пятая! - Екатерина Вильмонт

И я быстро вошла в подъезд. Надо же, Кузьма! Если б так сейчас пацана назвали, это было бы нормально, но вот лет сорок назад… Этого парня можно было только пожалеть. Воображаю, как его дразнили в школе. А он приятный… Манеры хорошие… Зато у его дамы манеры хуже некуда. Нет, минуй нас пуще всех печалей… Мало я натерпелась от бывших Лёниных жен и подруг… Хватит с меня. И я выкинула его из головы.

Больше он не появлялся.

* * *

– Карина? – Голос в трубке был знакомый, я только не могла сообразить, кто это.

– Простите…

– Не узнаешь? Немудрено! Образцов, помнишь такого?

– Господи, Сергей Павлович, какими судьбами?

– Да вот, приехал в Москву.

– Надолго?

– Да не знаю пока, может, и вообще останусь. Но очень надо повидаться.

Это был ближайший Лёнин друг, известный сценарист, последние годы живший в Германии.

– Как ты живешь, Каринка? Я вот слыхал, бабьё тебя травит? Черт знает что такое!

– Да я плевать на них хотела, хотя, должна признаться, иной раз так тошно бывает…

– Да я видал последнюю программу. Уму непостижимо!

– Да уж, но после нее ко мне пришел Антип.

– Антип? Зачем?

– Извиниться за мамашу.

– С ума сойти! А он разве в Москве?

– Да. Работает ветеринаром.

– Ветеринаром? Почему? Что за бред?

– Это его выбор.

– Как все интересно… Слушай, Каринка, очень нужно повидаться, есть важное дело.

– Дело? Какое?

– Не по телефону.

– Ну, может, приедете?

– Можно… Хотя нет, давай-ка лучше на нейтральной территории, так будет правильнее.

– Ничего не понимаю, Сергей Павлович!

– Давай в Доме кино?

– Ох нет, не хотелось бы.

– А, понимаю… Тогда в «Бавариусе». Ты пиво пьешь?

– Могу.

– Знаешь, где это?

– Знаю.

– Отлично! Тогда завтра в три часа, сможешь?

– Смогу.

– Буду рад тебя повидать!

– Я тоже!

* * *

Я терялась в догадках, что ему могло от меня понадобиться и почему он не захотел просто прийти ко мне? Может, у Лёни где-то завалялся какой-то его сценарий? Но тогда логичнее было бы прийти ко мне. Или он задумал написать что-то о Лёне или просто положить в основу сценария нашу историю? Да, скорее всего именно так. Ладно, посмотрим! Он был старше Лёни на три года, значит, ему уже шестьдесят один. Но он всю жизнь живет с одной женой, вполне славной женщиной, Ниной Владиславовной, она и уволокла его в Германию. Но в Москву, похоже, он приехал один, без нее. А может, он завел какую-то даму в Москве? Хотя какое я имею к этому отношение? Ладно, чего зря голову ломать. Завтра все узнаю.

…Сергей Павлович так изменился, что я с трудом его опознала. Он страшно похудел, но при этом не осунулся.

– Привет, Каринка! Выглядишь потрясающе! Ты не думай, что я смертельно болен, просто занимаюсь спортом, сижу на диете и еще куча всяких скучнейших историй. Но я здоров и бодр!

– Даму, что ли, завели, Сергей Павлович?

– Не без этого! – Он подмигнул мне. – Ну а ты? Никого не завела?

– Да нет, как-то после Лёни… Никто не нравится!

– Ну и зря! Жизнь так быстро пролетает, не успеешь оглянуться и… старость!

– А, я, кажется, поняла, почему вы позвали меня именно в «Бавариус». Дома Нина Владиславовна вам пива не дает, так вы решили тут оторваться?

– Умная женщина, никуда не денешься! Можешь вообразить? Ни пива, ни сосисок, ни рульки, ни-че-го! Такая тоска! А тут уж я оторвусь! Мне запрещают даже цветную капусту! Жуть!

– Сочувствую!

– Ты, верно, умираешь от любопытства, зачем я тебя позвал?

Я молча кивнула.

– На днях ведь было пятилетие Лёниной смерти. Так вот… Примерно за месяц до этой… короче, за месяц до смерти Лёнька приехал ко мне и сказал: «Дружище, я чувствую, что скоро помру, и потому у меня есть к тебе просьба. Я сейчас передам тебе сверток… Отдашь его Каринке через пять лет после моей смерти. А если сам не доживешь до этой чудесной даты, попроси Нинку…» Ну, я спросил, что это? Он ответил, что это его дневники последних двух лет, почти целиком посвященные Каринке. «Я не хочу, чтобы она это читала так сказать по свежим следам…» Ну, я спросил, а что же там такое… Но он только улыбнулся и развел руками. Вот! – Он достал из портфеля завернутый в плотную коричневую бумагу пакет. – Я этого не трогал, видишь, тут Лёнькин фирменный узел…

У меня дрожали руки, сердце билось где-то в горле. Мне было безумно страшно. Что меня ждет, что я узнаю из этих дневников?

– Сергей Павлович, и вы… из-за этого приехали?

– Ну, это было главным… А вообще просто хотелось повидать Москву, знакомых, меня еще пригласили на «Кинотавр»… Каринка, не трясись, возьми себя в руки! Думаешь, Лёнька написал там о тебе какие-нибудь гадости? Ерунда! Он любил тебя без памяти! Знаешь, мы иногда сидели с ним, и он вдруг ни с того ни с сего вздыхал эдак тяжко и говорил: «Господи, Серега, если б ты знал, как я люблю Каринку… Я даже не думал, что может быть такая женщина, в которой нравится абсолютно все, абсолютно!»

Я едва удержалась, чтобы не расплакаться. Мне в нем тоже нравилось абсолютно все! Разумеется, кроме выводка его бывших жен.

Я еле дождалась конца обеда, сердечно поблагодарив Сергея Павловича, поймала такси и помчалась домой, хотя мне и пешком было недалеко и на троллейбусе вполне могла бы доехать.

Я схватила ножницы и разрезала толстую бечевку. В пакете лежали две толстые тетради. Одна черная, а вторая зеленая. Я открыла черную. У Лёни всегда был не слишком разборчивый почерк.

Сперва строчки расплывались перед глазами. Было страшно. Я полистала тетрадь, но потом решила начать с самого начала и ничего не пропускать.

«Как страшно! Я вчера встретил девушку… Именно такую, какая мне нужна. Я понял это, обменявшись с ней всего несколькими фразами. Ничего не значащими, собственно, вполне пустыми фразами… Мне так хочется говорить с ней обо всем, она умница, независимая, с прекрасным чувством юмора… Словом, мечта! И имя у нее красивое – Карина! Но ей всего двадцать пять. А мне вдвое больше. И я четвертый раз женат, черт бы меня побрал. А что я могу предложить такой девушке, кроме себя самого? И все-таки… Я почему-то надеюсь. Я дал ей свой телефон. Позвонит – счастье! Не позвонит… Попробую пережить.

Позвонила! И я назначил ей встречу… в Зоопарке! Она, кажется, даже не удивилась, а обрадовалась…

Три дня не писал. Просто не мог! Я счастлив так, как никогда в жизни! Она моя! Она сама захотела быть моей и говорит, что тоже счастлива… Я схожу с ума от моей Марфуши! Но боже, какой скандал пришлось выдержать, когда я объявил, что ухожу! Истерики, угрозы… Пришлось оставить абсолютно все, еле-еле удалось одежонку выцарапать. А Марфуша только смеется, ты, мол, мне и такой сгодишься… Ничего, все, что нам надо, сами наживем! Надо заметить, запросы у нее небольшие, скромные… но я могу говорить с ней абсолютно обо всем, просто удивительно… Современная девушка двадцати пяти лет, а так прекрасно образована, у нее такой точный и безукоризненный вкус. А при всем том она еще и в постели абсолютно моя женщина… Неужели так бывает? Я часто думаю, что такое счастье долговечным быть просто не может… Или она бросит меня, встретит молодого красивого парня… Я вижу, как они на нее смотрят. Хотя она не из таких, она скорее декабристка… Но я могу умереть… Да, так скорее всего и будет, хотя я чувствую себя превосходно, я молод душой и даже телом… она любит мое тело, и я верю ей… Или просто хочу верить? А, ладно, сколько мне отпущено этого сумасшедшего счастья, столько и буду им упиваться. А может, Господь, увидев такую любовь, сжалится и даст нам еще пожить вместе? На это и уповаю!