Бегство с острова Аквариус - Фрэнк Перетти

– Было время, когда и я думал так же, но многому научился на этом острове, – парировал он. – Существует такое, что вам не понять, доктор…

– Тогда просветите меня. С плохо сдерживаемым гневом Маккензи взглянул на Купера:

– Запомните мои слова, милый доктор. Этот человек некогда был известным, умнейшим преподавателем колледжа и видным членом здешней общины. Теперь это лишь бредящий умалишенный, маньяк, обреченный. И я уверяю вас: к завтрашнему утру его уже не будет в живых! Мне уже доводилось видеть это прежде. Я знаю.

– Не будет в живых из-за проклятия?

– Нельзя противиться или перечить силам, которые управляют этим островом. Это приводит к… моро-кунде.

Доктор Купер, указывая пальцем на Мак-кензи, заговорил, все повышая голос:

– Похоже, вы забыли силу креста? Забыли, что власти Иисуса Христа не страшны никакие козни сатаны? Вы не должны поклоняться им!

– Ничто не в силах сокрушить могущество духов, правящих здесь, – не сдавался Маккензи.

– Даже Евангелие Иисуса Христа!

Доктор Купер застыл, не находя слов. Маккензи же, сочтя разговор законченным,

сделал Куперам знак следовать за ним со словами:

– Я позаботился о том, чтобы вас разместили поудобнее. Завтра утром можете тронуться в обратный путь.

В домике для гостей оказалось тепло и мило. Постели были мягкими и удобными. Однако Куперы чувствовали себя неуютно. Доктор не отходил от двери и не снимал с пояса кобуры. Он был настороже. Джей поглядывал из окна на джунгли. Лайла, сидя возле другого окна, напряженно ловила любой новый звук.

– Что-то тут неладно, – прошептал Купер-старший.

– Моро-кунда! – с отвращением произнесла Лайла. – Какую же мерзкую игру затеял тут Маккензи?

– Я не заметил, чтобы с Дюлани что-то было настолько уж неладно, – подхватил ее отец.

– Ты уверен? – спросил Джей. – Мне он показался просто психом.

– А ты помнишь, что он говорил про затопленные приливами низины? Мы ведь видели это своими глазами!

– Да-да, те самые пальмы в бухте! – вспомнила Лайла.

– Верно. А что Дюлани сказал про диких животных? За все время нам ни разу не встретился ни один зверь, и птицы не пели.

– Господи… – дошло и до Джея. – На всех других островах, где мы побывали, шум и гам в джунглях такой, что оглохнуть можно!

– Да и сам Маккензи… – задумчиво проговорил Купер-старший. – Для проповедника Евангелия он высказывает слишком странные идеи.

– Вроде того, что Иисус пришел на землю, чтобы избавить нас от невежества? – подхватил Джей.

– Да он пришел вовсе не за этим, а чтобы спасти нас от греха! – воскликнула Лайла.

– А как вы относитесь к тому, что в этом поселке даже церкви нет? – спросил Джей. – Вместо нее какой-то зал для собраний, где они «обсуждают духовные вопросы»! Кстати, за всю экскурсию я ни у кого не видел и в помине Библии!

– И креста тоже! – добавил отец. – И ни разу он не заикнулся о молитве, богослужении или чтении Писания…

– Хорош миссионер, ничего не скажешь! – заключила Лайла.

– А слышали, как он сказал, будто записка написана давным-давно? Он, верно, не заметил, что там стоит число. Она была написана полтора месяца назад!

– Потом он утверждал, что у них тут ни у кого нет оружия, – вставил Джей. – А на самом деле его оказалось навалом, когда потребовалось схватить Дюлани!

– Наконец, все разглагольствования о строительстве нового мира своими руками и грядущей эре всеобщего примирения… – вспомнил доктор Купер. – Маккензи упомянул о Водолее, но я что-то не слышал, чтобы в связи со всем этим он хотя бы раз сослался на второе пришествие Христа.

– А как Дюлани назвал Маккензи? – поинтересовалась Лайла.

– Келно, – ответил ей отец. – Понятия не имею, что это значит.

– Да, а красные шарфы – для чего они? Как могут они защитить от заразы?

– Не от заразы. А от… проклятия, злых духов, неведомых сил – или как там их зовет Маккензи… Это все входит в правила игры.

Шарфы – это «протекторы» на его языке. Что-то вроде амулетов или заговора от бед. Это колдовство, одним словом. Так не должно быть.

– Пап! – вдруг взволнованно шепнул Джей. – Гляди!

Доктор Купер и Лайла приникли к окну.

– Потуши свет! – скомандовал отец, и Лайла мигом повиновалась.

Они застыли возле окна, в абсолютной темноте, вглядываясь в беспросветные, мертвые джунгли.

Наконец где-то в глубине леса им удалось различить мелькающий среди деревьев и лиан огонек.

– Туземец Свеча… – определил Джей.

– Что он там делает ночью? – полюбопытствовала Лайла.

– Постой… – оборвал ее отец. – Джей, приоткрой-ка окно!

Джей распахнул окно настежь, и они притаились, стараясь не дышать. Теперь они услышали… Что-то вроде пения с подвываниями хора, прерываемого порою каким-то коротким выкриком. Все это было странно и жутко.

– У них что там, вечеринка? – предположил Джей.

– Причем в джунглях, где, по их словам, таятся некие злые силы и где опасно показываться даже днем… – вставил Купер-старший. Затем, послушав еще минуту, глубоко вздохнул и произнес:

– Кто-нибудь хочет сходить на разведку?

– Что?.. – вздрогнула Лайла.

– Я готов! – откликнулся Джей. Они достали из своих мешков темную маскировочную одежду, переоделись в нее, взяли фонари и, не включая их, подошли к двери и прислушались. В поселке было так тихо, точно все вымерло. Тишину нарушали лишь странные звуки, доносящиеся из джунглей.

– Туда, под дерево! – шепнул Купер-старший, и все трое, скользнув из двери через слабо освещенную улицу, очутились в тени развесистой пальмы.

– Теперь до той рощицы! – вновь скомандовал отец, и они один за другим перебежали в следующее укрытие.

Так, короткими перебежками они одолели расстояние, отделявшее их от того ответвления дороги, которое вело в джунгли.

– Уж теперь-то мы узнаем, что от нас скрывал Маккензи, – прошептал Купер-старший.

Оставив огни поселка за спиной, они двинулись вдоль по тропе, в глубь влажной, таинственной темноты джунглей. Где-то впереди, не переставая, раздавались пугающие завывания и крики. Куперы на ходу включили свои фонари, направив их в землю, чтобы различать дорогу.

Почва под ногами была мягкой, покрытой перегноем и мхом, что позволяло передвигаться бесшумно, лишь порою хрустела под ногой у кого-нибудь случайная ветка. Сверху, точно липкие черные пальцы, нависали невидимые в темноте лианы, окропляя их время от времени водою и клейким соком. Тропа становилась все уже и трудноразличимое. Затем раздвоилась.