Призрак музыки - Александра Маринина

– Давайте «Источник». Сколько с меня?

Девица назвала цену. Сергей долго рылся в кошельке,отсчитывая деньги, при этом приговаривал что-то забавное, хитро поглядывая наразморенную духотой девушку, и в конце концов втянул ее в разговор. Начали,естественно, с обсуждения вопроса о том, как идет торговля в такую жарищу,потом плавно перешли к постоянным покупателям – работникам близлежащихучреждений. А потом Сергей, увидев, что настороженность его собеседницыпропала, признался в своих истинных интересах.

– Ой, из милиции! – Девица отчего-то всплеснула рукамии рассмеялась. – Неужели таких маленьких в милицию берут?

– Конечно, еще как берут. Специально, чтобы никто недогадался, что я из милиции, – доверительно сообщил Зарубин. – Таккак, Лялечка, вспомним что-нибудь про вчерашний день?

– Да чего там вспоминать-то, – она удрученновздохнула, – мертвый был день, конторы не работают, а жильцы все на дачахотсиживались. Город-то пустой, вот и у меня торговля не идет.

– Тем более, – оживился оперативник. – Значит,покупателей было мало, вот их всех и вспомните. Особенно утренних, тех, которыек вам подходили до того, как машину рвануло.

– Пацан был, точно помню, и как раз перед тем, какгрохнуло, – уверенно сказала Лялечка.

– Что за пацан? Маленький?

– Да нет, не то чтобы очень. Лет восемнадцать, а может,и больше. Он вообще-то худенький такой, субтильный. Но когда наклонился кокошку, я заметила, что чисто выбрит. То есть не детское личико, а бритое,понимаешь? И лицо очень напряженное, у детей такого не бывает.

– Замечательно! – обрадовался Сергей. – Еще чтоможешь про него сказать? Как одет был?

– Одет обыкновенно, шорты светлые и майка с какой-тонадписью, я не разобрала. Да, в руке шарик крутил. Я еще подумала, зачемему шарик?

– Какой шарик?

– Красненький.

– Большой?

– Да нет, вот такой, – Лялечка сложила большой иуказательный пальцы, обозначая диаметр шарика. – Вроде пластмассовый.

– И ловко крутил?

– Еще как! – Лялечка завистливо вздохнула. – Еслиб я так умела, я бы не сидела тут, а в цирке выступала. Прямо Акопян.

«Акопян, значит, – с удовлетворением подумалЗарубин. – Чтобы так работать с шариком, нужно постоянно тренироваться,все двадцать четыре часа в сутки. Стало быть, можно говорить о привычке. Ужечто-то».

Выпив залпом прямо возле киоска маленькую бутылку холоднойводы, Сергей прикупил с собой еще одну и отправился на поиски. Приметы,конечно, аховые, но уж какие есть. Парень с шариком мог быть тем самым убийцей,а мог быть просто прохожим, но его все равно надо найти, тем более что он,вполне вероятно, видел убийцу.

И опять все сначала. Подъезд, лестница, этаж, дверь,звонок, вопрос: «Не знаете ли вы худощавого юношу, который имеет привычку крутитьв руках шарик», слова благодарности, снова дверь, звонок, вопрос, лестница,дверь… Ноги гудели, рубашка и брюки превратились во вторую кожу, котораяприлипла к телу так плотно, что, казалось, не отлипнет уже никогда.

К десяти вечера обход пришлось прекратить, люди неочень-то любят открывать на ночь глядя дверь незнакомцам, даже показывающимсолидное удостоверение. Они нервничают и стараются ответить как угодно, ни вочто не вникая и не задумываясь, только чтобы незваный гость побыстрее ушел.

Вернувшись на следующий день утром, Зарубин продолжилпрерванное накануне занятие и к обеду, поскольку основная масса народу была наработе и дверь ему никто не открывал, переместился в соседний квартал. Зашел водвор дома и глазам своим не поверил. Прямо перед ним на скамейке сидели двапаренька. Один, высокий и плечистый, читал что-то вслух, а другой, худощавый ипониже ростом, одетый в светлые шорты и майку, внимательно его слушал, вертя вруке красный шарик. «И кто после этого будет говорить, что нет в жизни удачи?»– подумал Сергей.

* * *

Они не были братьями, но они были больше чем простодрузьями. Они были друг для друга всем.

Вследствие родовой травмы у Артема Кипиани началасьчастичная атрофия обоих зрительных нервов. Сначала ребенок плохо видел вдаль,потом вблизи, потом стали сужаться поля зрения. Ему было трудно читать иписать, глаза быстро уставали, и приходилось делать большие перерывы, чтобыотдохнуть. В начальных классах школы он еще как-то успевал с уроками, кпятому классу проблема встала во всей своей остроте. Его впервые оставили навторой год. Мальчик был более чем просто способным, он был безусловноталантливым и дома занимался уроками без устали, даже в ущерб сну. Ноконтрольные… На них время ограничено, и он, вынужденный все время прерываться,чтобы дать глазам отдых, катастрофически не успевал записать решение задачи,которую уже решил в уме. То же самое происходило на контрольных по русскому ианглийскому.

Родителям Артема пришлось в тот момент приниматьответственное решение. Отдавать ли мальчика в специальную школу дляслабовидящих или оставить в обычной школе? Собственно, спора как такового междуродителями не было, оба были согласны с тем, что нужно, как говорится,упираться до последнего, чтобы попытаться дать сыну полноценное образование.В школе для слабовидящих, как известно, программа обучения весьма щадящаяи далеко не все общеобразовательные предметы «отоварены» учебниками по Брайлю,которые могут читать слепые. Но справится ли Артем с нарастающими нагрузкамиобычной школьной программы? И как быть все с теми же контрольными?

С контрольными вопрос был решен раз и навсегда. Мальчикдолжен получить образование, а не отметки, поэтому пусть ставят тройки и дажедвойки, ничего страшного в этом нет. А чтобы из школы не исключили занеуспеваемость, нужно стараться получать за устные ответы и домашние заданиятолько пятерки. На алтарь выполнения этого решения Екатерина и Тенгиз Кипианибросили все свое свободное время, они читали Артему учебники вслух и диктовалиусловия задач и примеры. Так проучились еще два класса, и снова мальчикоказался второгодником по результатам годовых контрольных. Предметов попрограмме становилось все больше, и родители уже не успевали после работызаниматься с сыном. Нужно было искать человека, который мог бы посвящать Артемувсе время с трех часов дня. Тенгиз пошел к завучу школы для серьезногоразговора.

– Мальчику будет лучше в спецшколе, – говорилазавуч, – он не справляется с нашей нагрузкой.

– Он справляется, – возражал отец, – ему легкоучиться, он все схватывает с полуслова и запоминает с первого раза. Он решает вуме сложнейшие задачи по математике и физике. Единственное, что ему трудно, эточитать и писать, ему нужно на это в десять раз больше времени, чем всем другим.Неужели из-за этого вы готовы лишить парня полноценного образования?

– Я могу пойти вам навстречу, – вздохнулазавуч, – если вы мне скажете, что я могу сделать для Артема. Поверьте, мнеи самой жаль было бы расставаться с ним, он чудесный мальчик и действительноочень способный. Я же беспокоюсь только о нем, поймите. Ребенку трудно, ав спецшколе ему будет легко.