Много шума из-за одного покойника - Шарлин Харрис

Передовые методы, практикуемые полицейским подразделением Шекспира, произвели на меня сильное впечатление. Я не имела возможности удостовериться в собственной догадке, но не сомневалась, что претворением в жизнь они обязаны начальнику, Клоду Фридриху.

Я стояла на пороге комнаты Бобо Уинтропа и безрадостно обозревала ее. Бобо — семнадцатилетний детинушка, напичканный сверхактивными гормонами. Этот факт открылся мне еще прошлым летом. Сегодня Бобо был в школе, но по облику его комнаты я заключила, что за последнюю неделю он неоднократно заходил домой, чтобы поспать и переодеться. В комнате под кучами хлама угадывалась мебель. Я знала, что она очень неплохая. Да и Бобо, как подсказывало мне внутреннее чутье, был, в сущности, нормальным парнишкой, если счистить с него внешний мусор. Другими словами, он оставляет свою комнату в таком разоре вовсе не потому, что хочет досадить мне. Однажды этот недоросль положил руку мне пониже спины, а я за это двинула ему под дых. Просто Бобо привык к тому, что за ним всю жизнь кто-то прибирает. В такие дни мне кажется, что я сопровождаю слона на параде, вооружившись лишь детским совочком.

«Но Бини Уинтроп так щедро оплачивает уборку дома, что мне не пристало ворчать», — сурово одернула я себя. Однако, глядя на комнату Бобо, я насилу смогла вспомнить, почему решила зарабатывать на жизнь именно уборкой помещений.

«А ведь когда-то ты была национальной стипендиаткой,[6]— напомнила я себе, таща через захламленную комнату пластиковую корзину для белья и швыряя в нее грязные шмотки. — Лучшей ученицей в выпускном классе. Ты закончила колледж со средним баллом[7]три и девять».

Впрочем, вторник давно стал для меня чем-то вроде мантры.

Я обнаружила, что как-то вечером, когда родителей не было дома, Бобо заказал пиццу с доставкой. Судя по количеству слоев одежды, набросанной на картонную коробку, это случилось дня три назад.

— Эгей! — донесся из кухни нежный голосок.

Следом тяжко грохнула гаражная дверь.

— Лили! Я только на минутку заехала по пути на теннис!

— Добрый день, — буркнула я в ответ, понимая, что мой тон может показаться хозяйке как минимум мрачноватым.

Моя воля, я предпочла бы вообще не встречаться ни с кем из Уинтропов — ни с Бини, ни с ее мужем Хоувеллом-младшим, ни с их взрослым сыном Бобо, ни с меньшими отпрысками — Эмбер-Джин и Хоувеллом-третьим.

Девичья фамилия Бини была, как это ни невероятно, Бобо — Беатрис, она же Бини, Бобо. Эта династия арканзасских аристократов насчитывала шесть поколений. По моему подозрению, где-то в ДНК Бини до сих пор прячется особый рабовладельческий ген.

— А вот и я! — преувеличенно радостно объявила Бини, словно я сидела как на иголках, только и поджидая ее появления.

Бини не в состоянии просто войти в комнату — она любит эффектные появления. Вот и сейчас она внезапно возникла в дверях, словно актриса в английской комедии. Очаровательная леди Беатрис по пути на теннисный корт задерживается, чтобы поговорить с горничной.

Бини, бесспорно, очаровательная женщина. Ей около сорока пяти, но ее тело знать этого не хочет. По сути, красавицей ее не назовешь, но Бини — настоящая искусница использовать свою внешность на все сто. Свои густые длинные волосы она подкрашивает в приятный каштановый тон, придает карим глазам глубину с помощью цветных линз, зимой подправляет легкий загар посещением солярия раз или два в неделю.

— Послушай, Лили, какой ужас случился с Пардоном, правда? — Бини была расположена поболтать. — Мы с его младшей сестрой вместе учились в школе! Конечно, с Пардоном уже тогда было непросто общаться, но все же… вот так взять и убить! Не ужасно ли это?

— Да.

— Э-э… знаешь, Лили, если тебе попадется на глаза чековая книжка Бобо, будь добра, положи ее мне на стол. Он за полгода ни разу не сверил счета, и я пообещала ему, что сама все сделаю. Он надеется на меня, а я не представляю, когда мне найти на это время!

— Хорошо.

— Вот еще что, Лили. Бобо сказал мне, что ты ходишь на карате. Неужели это правда?

— Да.

Я понимала, что кажусь ей букой, но сегодня настроение у меня было препаршивым. К тому же мне было невыносимо слышать, что Уинтропы меня обсуждают. Чаще всего Бини, по-моему, ведет себя забавно, но терпимо, однако сегодня она раздражала меня сверх меры. И я платила ей тем же.

— Э, дело в том, что мы всегда хотели отправить Бобо на тхеквондо, но здесь никто этому не обучает. Был один тренер, и тот прогорел через полгода. Ты у кого берешь уроки?

— У Маршалла Седаки.

— А где он тренирует? У него свой зал?

— Он проводит занятия по гойю-карате для взрослых по вечерам в зале аэробики клуба «Телу время» только по понедельникам, средам и пятницам.

Эти три вечера были для меня главными за всю неделю. Бини решила, что в моем настроении случилось некоторое потепление, и лучезарно улыбнулась мне.

— Значит, ты думаешь, что он не примет Бобо в группу? Но ведь ему уже семнадцать, и, как мне ни горько об этом думать, он практически взрослый человек — по крайней мере, в физическом плане, — слегка помрачнев, добавила Бини.

— Вы можете спросить у него сами, — ответила я.

Черта с два Маршалл возьмется тренировать избалованное чадо вроде Бобо, но сообщать об этом его матери — не моя забота.

— Да, можно попробовать, — сказала Бини, что-то помечая в крохотном блокнотике на спиральке, который она постоянно носит с собой в сумочке.

Тут меня посетила мысль, что эта привычка чем-то роднит ее с Клодом Фридрихом. Тем более что Бини непременно туда позвонит. Преданность детям — одна из немногих черт, восхищающих меня в этой женщине.

— Ладно, — наконец обронила Бини, взглянув на меня вскользь и понемногу отворачиваясь, словно уже опаздывала. — Я только минутку освежусь в ванной, а потом поеду в клуб. Пожалуйста, не забудь о чековой книжке!

— Не забуду.

Я нагнулась за скомканной толстовкой Бобо, по всей видимости, однажды послужившей ему для протирки ветрового стекла машины.

— Знаешь, — задумчиво протянула Бини. — Кажется, Маршалл Седака и был компаньоном Пардона.

— Что?