Свадьба - Николас Спаркс

Не то чтобы я не пытался. В январе, например, я купил поваренную книгу и начал регулярно готовить ужины по субботам. Надо сказать, что некоторые блюда выходил и довольно оригинальными и вкусными. Помимо традиции играть в гольф, я трижды в неделю по утрам отправлялся на прогулку, надеясь немного сбросить вес. Несколько вечеров я даже провел в книжном магазине, в отделе психологических справочников, пытаясь понять, что еще можно предпринять. Как, по словам экспертов, придать браку интерес? Главное, говорили они, – внимание, сочувствие, привязанность и влечение. Я решил, что в данных словах есть определенный смысл, и направил всю энергию на реализацию своего маленького плана. Теперь я проводил с Джейн больше времени по вечерам, вместо того чтобы сидеть в кабинете, чаще говорил ей комплименты. Когда она рассказывала о делах, я внимательно слушал и кивал в подходящие моменты, чтобы показать свой неподдельный интерес.

Я не питал никаких иллюзий по поводу того, что подобные средства волшебным образом вернут мне расположение жены, и не надеялся, что это произойдет быстро. Если на то, чтобы отдалиться друг от друга, у нас ушло двадцать девять лет, за несколько недель можно лишь попытаться заложить камень, означающий начало долгого пути. Пусть даже положение дел слегка улучшилось, процесс шел медленнее, чем хотелось бы. В конце весны я пришел к выводу, что в придачу к этим ежедневным усилиям необходимо сделать что-то еще. Нужно показать Джейн, что она по-прежнему – самое главное в моей жизни. Однажды вечером, когда я просматривал семейный альбом, меня посетила идея.

На следующее утро я проснулся, полный энергии и благих намерений. Я понимал, что план надлежит разработать втайне и очень тщательно, поэтому первым делом завел отдельный почтовый ящик. Впрочем, далеко я не продвинулся, потому что у Ноя случился удар.

Это был не первый удар в его жизни, но зато самый серьезный. Он пролежал в больнице почти полтора месяца, и внимание Джейн было полностью отдано ему. Она находилась в клинике целый день, а вечером выглядела слишком измученной и расстроенной для того, чтобы оценить мои усилия. В конце концов Ной вернулся в Крик-Сайд и снова принялся кормить лебедя на пруду, но, так или иначе, все мы поняли, что долго на этом свете он не протянет. Я провел много часов, утешая Джейн и тихонько вытирая ее слезы.

Из всего, что было сделано за прошедший год, лишь это она оценила по достоинству. Было ли причиной тому мое неизменное спокойствие, или же усилия последних месяцев наконец дали результат, но время от времени я начал замечать со стороны Джейн новые порывы нежности. Хотя это случалось нечасто, я от души ими наслаждался и надеялся, что наши отношения каким-то образом наладятся.

Слава Богу, Ной шел на поправку. В начале августа минул почти год с тех пор, как я забыл о годовщине. Благодаря регулярным прогулкам я сбросил около двадцати фунтов и обрел привычку ежедневно ходить на почту. Я трудился над своим замыслом, сидя на работе, чтобы сохранить тайну от Джейн. Вдобавок я решил взять двухнедельный отпуск в преддверии нашей тридцатой годовщины – самый длинный отпуск в моей жизни – и провести его с женой. Учитывая то, что случилось год назад, мне хотелось, чтобы празднование грядущей годовщины запомнилось навсегда.

А потом, вечером в пятницу (за восемь дней до праздника), случилось то, чего мы с Джейн не забудем никогда.

Мы сидели в гостиной – я читал биографию Теодора Рузвельта, устроившись в своем любимом кресле, а Джейн листала каталог. Внезапно в дом влетела Анна. На тот момент она по-прежнему жила в Нью-Берне, но недавно заплатила первый взнос за квартиру в Роли и через пару недель собиралась туда переехать с Китом.

Невзирая на жару, Анна была одета в черное, в ушах у нее красовались по две серьги, а губная помада, на мой взгляд, могла бы быть и побледнее. К тому времени я уже привык к готическим предпочтениям дочери, но когда Анна села, вновь поразился, как она походит на Джейн. Анна раскраснелась, скрестила руки на груди, словно пытаясь собраться с силами.

– Мама и папа, – объявила она, – я кое-что должна вам сказать.

Джейн отложила каталог. Видимо, по голосу Анны она поняла: случилось что-то серьезное. В последний раз, когда дочь вела себя таким же образом, она сообщила нам, что собирается жить с Китом.

Конечно, она взрослая, и я ничего тут не могу поделать.

– В чем дело, милая? – спросила Джейн.

Анна перевела взгляд с матери на меня, потом снова на нее и глубоко вздохнула.

– Я выхожу замуж, – ответила она.

Я начинаю подозревать, что дети существуют исключительно ради того, чтобы огорошивать своих родителей всяческими сюрпризами, и Анна – не исключение.

Честно говоря, все, что связано с детьми, – это сплошной сюрприз. Обычно люди жалуются, что первый год брака самый трудный, но только не для нас с Джейн. И седьмой год, переломный для многих пар, мы тоже пережили благополучно.

Для нас самым нелегким временем (не считая, конечно, последних нескольких лет) оказались годы, последовавшие за рождением детей. Некоторые люди, особенно бездетные, представляют себе этот период, точь-в-точь как изображено на открытках, с розовыми пухлыми младенцами и счастливыми родителями. А Джейн до сих пор называет его ненавистным. Иронически, разумеется, но все-таки сомневаюсь, что она согласилась бы пережить это еще раз.

Ненавистный – потому что были дни, когда Джейн ненавидела буквально всех и вся. Она ненавидела свою фигуру. Ненавидела женщин, у которых не болела грудь и которые по-прежнему влезали в старые платья. Ненавидела свою кожу, сделавшуюся жирной, и прыщи, появившиеся у нее впервые со времен отрочества. Но сильнее всего Джейн раздражали, во-первых, недостаток сна, а во-вторых, как следствие, рассказы других матерей, чьи новорожденные дети спокойно спали ночами. Фактически она ненавидела всех, у кого была возможность проспать более трех часов подряд, и порой даже меня, как непосредственного виновника событий. В конце концов, я не кормил грудью и после долгого рабочего дня просто не имел иного выбора, кроме как отсыпаться в комнате для гостей, чтобы наутро вновь приступить к каким-то осмысленным действиям. Я уверен, что рассудком Джейн прекрасно все понимала, хотя порой вела она себя с точностью до наоборот.

– Доброе утро, – говорил я, когда жена, пошатываясь, заходила на кухню. – Как дела?

Вместо ответа она нетерпеливо тянулась за кофейником и вздыхала.

– Опять не выспалась? – наугад спрашивал я.

– Ты бы и недели не протянул.

И тут, словно услышав наши слова, ребенок начинал реветь. Джейн, скрипя зубами, проглатывала свой кофе. Судя по всему, она искренне недоумевала, отчего Господь Бог послал ей такое испытание.

Со временем я понял, что лучше вообще ничего не говорить.

Несомненно, ребенок переворачивает представление о браке. Вы не просто муж и жена, вы отец и мать. Отныне никаких необдуманных действий. Поужинать в ресторане? Сначала попросим родителей посидеть с малышом или найдем няню. В кино идет новый фильм? Что вы, мы уже год нигде не бываем. Выходные за городом? Мы об этом даже не думали. Нет времени на прогулки, разговоры. На все то, что сближает людей. Нам обоим было нелегко.