Изумрудное море - Джон Ринго

Ему рассказывали, что жеребенок родился маленьким, но теперь было видно, что ростом он пошел в отца.

– И всюду сует свой нос, – вздохнула Барб. Она подошла к кормушке и вставила рог в отверстие. Уровень внутри выделил меру зерна, и она легонько куснула жеребенка, чтобы тот не приставал к отцу, который подошел к корму. – Нам пришлось установить кормушку повыше, чтобы он не мог дотянуться рогом, он догадался, как ею пользоваться, в возрасте месяцев трех.

– Что ж, оставляю Дьябло тебе, ты уж о нем позаботишься, – сказал Герцер.

Конь поднял голову, услышав свое имя, потом, не прекращая жевать, направился в центр паддока. Найдя подходящую, по его мнению, точку, он улегся на землю, перевернулся на спину и принялся кататься, покрываясь равномерным слоем пыли. Покончив с этим, он встал и снова пошел есть. Барб терпеливо стояла в сторонке, удерживая жеребенка.

– Вам что-нибудь нужно? – спросил Герцер.

– Нет, все хорошо, – ответила Барб. – Спасибо, что устроил все это.

– Не вопрос, – пожал плечами Герцер.

Он отнес торбу с кормом в амбар, взял свою поклажу и направился к казармам. Как офицеру, ему полагалась отдельная комната, но обставлена она была в суровом спартанском стиле. Каждый раз, возвращаясь домой, он обещал себе чем-то ее украсить, но пока так и не собрался. В его комнате стояли грубая кровать, стол, сундук, подставка для оружия и шкаф. Герцер опустил свои вещи на пол, затем снял доспехи и повел плечами, почувствовав облегчение. Затем он аккуратно убрал все, что не требовало немедленной чистки. Он знал, что дневальный где-то поблизости, и надеялся стирку одежды и чистку доспехов доверить ему.

Лейтенант вытащил из ножен короткий меч и провел пальцем по острию. Меч был вычищен и наточен после того, как он в последний раз им пользовался, так что теперь ухода не требовал. Герцер все же по привычке протер его промасленной тряпкой, затем задумался о своих дальнейших действиях.

С рапортом к герцогу Эдмунду ему было приказано явиться безотлагательно, но он подумал, что все же лучше сначала смыть с себя дорожную пыль. Вопрос был в том, идти ли через весь город в баню или воспользоваться душем в казарме. В конце концов молодой человек решил, что последнее проще, стянул с себя одежду и обернул полотенце вокруг бедер.

Душевые пристроили к казарме незадолго до его отъезда. Ничего особенного, просто несколько кранов, установленных в помещении с бетонными стенами. По сравнению с городской баней выглядело это примитивно, но, по крайней мере, не нужно было идти на другой конец города. Почему-то ему не очень хотелось останавливаться, чтобы побеседовать с каждым, кто выразит желание с ним поздороваться, – а это могла оказаться добрая половина населения города.

В казармах в это время дня было безлюдно – инструкторы либо гоняли курсантов, либо работали в своих кабинетах, на другой стороне плаца. Герцер шел по коридору в полном одиночестве. Душевые располагались в середине деревянного здания, за офицерским корпусом, там же, где обитал сержантский состав. Лейтенант кивнул часовому, проходя мимо, затем свернул к душевым.

Там возился уборщик. Герцер коротко поздоровался, зашел в кабинку, скинул полотенце и повесил его на крючок с внешней стороны, перед тем как включить воду.

Вода поначалу была холодной и нагревалась лет сто, но это всяко было лучше, чем в Харцбурге. На полочке лежал кусочек мыла, и он тщательно намылился, не забыв про волосы. Они отросли – пора стричься. Но это может подождать. А то до герцога еще дойдет слух о том, что лейтенант Геррик вернулся, раньше, чем он сам явится с докладом. Герцер выключил воду и снял с крючка полотенце.

Вытянутое зеркало из отполированного до блеска металла висело над бетонным желобом, в который стекала вода. Герцер остановился перед ним, критически рассматривая свое отражение. О том, чтобы на его лице не росла щетина, он позаботился еще до Спада, а вот шевелюра действительно отросла, теперь волосы почти касалась ушей. Пока сойдет, но стричься надо, Кровавые Лорды внешним видом должны соответствовать ожиданиям Ганни. Он длинноволосых не потерпит.

Молодой человек вернулся в комнату и вынул из шкафа чистую форму. Она была слегка великовата – он похудел за время командировки в Харцбург, но все еще неплохо сидела. Серые брюки, рубашка и похожий на кимоно китель с голубыми лацканами и нашивками – этот цвет с незапамятных времен был цветом пехоты. По внешней стороне штанин тоже шла голубая полоса. Голубой – для пехоты, желтый – для кавалерии, зеленый – для лучников и красный для инженеров. Перед тем как надеть китель, Герцер приколол на лацкан две лейтенантские звездочки, критически взглянул на то, что получилось, и пожал плечами.

– Можно и при полном параде явиться, – пробормотал он себе под нос, открывая сундук и вытаскивая из его недр кожаную коробочку. Он открыл ее, достал значок в форме щита и приколол на верхний правый лацкан кителя. Под ним он пристроил четыре медали: верхняя представляла собой золотой лавровый венок; в нижнем ряду расположились три серебряных орла с распростертыми крыльями на бронзовых щитах, потом еще один щит – бронзовый, со скрещенными мечами.

Приколов медали, Герцер надел китель, стянул его ремнем, взял меч, привычно осмотрел его, вставил в ножны и закрепил их на ремне. Обычно он носил меч пристегнутым к доспехам высоко на правом боку, но привык и к такому положению.

Наконец лейтенант вышел из комнаты и пошел по коридору по направлению к главному входу.

– Если меня будут спрашивать, я с докладом у герцога Эдмунда, – сообщил он караульному у дверей.

– Да, сэр, – ответил дежурный по казармам. Он что-то читал и даже не поднял головы.

Герцер помедлил, потом резко развернулся на каблуках.

– Такие вещи положено заносить в журнал, рядовой! – прорычал он.

– Да, сэр, – подскочил на месте дежурный, немедленно вытаскивая амбарную книгу, и потянулся за пером, стоящим в чернильнице.

Лейтенант удовлетворенно кивнул, развернулся и вышел.

– Войдите, – сказала Шейда, когда раздался стук в дверь.

Ее помощник Гарри Чеймберз пропустил вперед высокого, худощавого брюнета, которому на вид можно было дать от тридцати до двух сотен лет. На лице вошедшего застыло вежливо-равнодушное выражение. Он кивнул члену Совета.

– Добро пожаловать, уважаемый Джоэл Траванте, – приветствовала его Шейда. – Рада видеть вас, сэр. Пожалуйста, садитесь. Гарри, ты не возражаешь?..

– Конечно, – сказал Гарри и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Как только дверь закрылась, человек, устроившийся в качающемся кресле, изменился. Вежливая улыбка исчезла с его лица, сменившись жесткой, непроницаемой маской, и его поза, хотя он и не пошевельнулся, перестала казаться расслабленной. Теперь стало видно, что он собран, как натянутая тетива лука.

– Ну как ты? – спросила Шейда, кивая ему. – Где ты пропадал?