Взрослые игры - Тереза Тотен

Она мне сразу же понравилась.

Оливия возникла как будто ниоткуда, а Анка исчезла в никуда. Я по-прежнему стояла, словно пригвожденная к мраморному полу.

– Давай, давай! – Она взяла меня за руку. – Ты ела? Я не ела. После окончания смены у меня не осталось на это времени.

– Да.

– Ну, боюсь, тебе все равно придется угождать Анке. Она наготовила еды на польскую армию. – Оливия склонилась ближе. – Это вроде лакмусовой бумажки. Анка ставила этот эксперимент на всех моих друзьях: веганах, тех, кто страдал булимией, расстройством пищевого поведения или непереносимостью лактозы, или просто не ел продукты с глютеном.

– Не могу винить ее за это.

– О, я тоже! Все это такая скука, ведь правда?

Оливия стиснула мою руку и протащила меня через прихожую в комнату, которая, казалось, парила над Центральным парком.

– Вау.

Мой взгляд скользнул по пухлым встроенным диванам в притопленной в пол гостиной, декорированной неброским камнем и необработанным деревом. А картины! Словно прогулка по Музею современного искусства.[5] Мраморный пол прихожей уступил место сланцу и мягким серым и карамельным тонам сидений. Сверкающее стекло и теплая желтая подсветка были словно отражением безмолвных огней парка напротив.

– Это так романтично.

Оливия оглядела комнату, будто видела ее впервые.

– Ты понравишься моему папе!

– У вас большая квартира?

– Я не знаю. – Оливия пожала плечами. – Тут три спальни, кабинет отца, кухня и кладовая, три… нет, три с половиной ванных комнаты. – Казалось, она мысленно строит план этажа. – И комната Анки, конечно же. Всё.

Боже, я могла бы вселиться сюда, и никто бы и не заметил.

– А я уж думала – не увижу ничего круче лифта.

– Не смеши меня.

– Защитная реакция. Привычка, – пояснила я. – Обезоруживаю обаянием. И не говори, что я тебя не предупредила.

– Своевременное предупреждение. Кстати, об обаянии, ты не видела этого мега-финансиста? Ты ведь работаешь в администрации, верно?

– Директора по связям с общественностью? Нет. Пока нет, я прихожу и ухожу, до того, как появляется он. Но я тебе ручаюсь, это какой-то сексуальный тайфун. Дрейпер поменяла духи, а Колсон и Шупер обе купили помаду новых оттенков и постоянно поправляют макияж.

– Ха! Вот это круто. – Она улыбнулась? Оливия Самнер улыбалась не часто. – Давай, идем в капитанскую рубку, к Анке на кухню.

Кухня в противоположность гостиной сверкала белым на белом. Отделанная тем же каррарским мрамором, что и прихожая. Мрамор на стенах, рабочих поверхностях и на полу. Даже у кухонного стола была мраморная столешница. Это должно было наводить на мысли о стерильности, но вместо этого интерьер казался приветливым и уютным. Ноутбук Оливии, книги и тетрадь лежали на дальнем конце стола, а в центре было установлено блюдо, заваленное нарезкой салями, паштетами, сырами и багетами. Желудок у меня заурчал. Лучше бы он так урчал при виде жареной пекинской капусты и брокколи.

– Как прошли выходные? – спросила я. – Вечеринки нон-стоп?

Оливия остановилась перед хитроумной кофе-машиной.

– Не мой стиль, – ответила она, пожимая плечами. – По крайней мере, не теперь. А как насчет тебя?

– Честно говоря, вечеринки меня мало заботят. Я наблюдала, как она воспримет это.

– Кофе? Эспрессо? Капучино? Чем травишься? – спросила она.

– Душу продам за двойной эспрессо. – Я подошла к ее ноуту. – Это как раз Плат открыта? – Оливия кивнула, потянувшись за крохотными чашками и блюдцами. – Хорошо. – Я щелкнула по тексту. – Тогда пока ты играешь в баристу, я начну.

– За это я тебя и кормлю и развлекаю. Кстати, я и сама люблю двойной эспрессо.

– Вау! – Конечно, она любила двойной эспрессо. Такие вещи я определяю с пятидесяти шагов. – Ладно. Итак, «Леди Лазарь» – жестоко, автобиографично и очень театрально. Слушай:

– О-о! – протянула Оливия. – Не думала, что ты начнешь отсюда. – Она навалила на тарелку мясо, сыры и соусы и поставила это все передо мной. – Как известно, она была одержима мыслями о самоубийстве и все такое, но мне понравилось, как она говорит об абажуре. Ну, знаешь, эта странная строчка о том, что ее кожа «яркая как нацистский абажур». – Она прокрутила файл со стихами. – И вот что я нарыла. – Оливия склонилась ко мне через стол. – Мы знаем, что Плат к моменту создания «Леди Лазарь» по крайней мере однажды пыталась покончить с собой, а может быть, и дважды. Но знаешь ли ты, что по слухам нацисты делали абажуры из человеческой кожи? Она сбежала в этот кошмар от собственных кошмаров. Точно тебе говорю.

– Да, конечно, – согласилась я. – Это верный и точный анализ, но это не личностный отклик, которого ждет Хорнбэк. Она жаждет твоей крови.

Оливия застонала и передала мне эспрессо. Рукав ее свитера задрался достаточно для того, чтобы обнажить очень бледный шрам. Мне еще много предстояло узнать об этой девушке. Она увидела, что я заметила шрам, и поправила рукав.

– Расслабься, я не пыталась покончить с собой, и более того, это не в моем стиле.

Я кивнула.

– Для развлечения?

– Без особого энтузиазма. – Она кивнула. – Я очень быстро поняла, что я ужасно, до истерик боюсь шрамов. Это была вечеринка с ночевкой. Ну, знаешь, в десятом классе? Они везде одинаковы. Ну и все там резали себя.

Господи, эти богачки чокнутые.

– А что было бы в твоем стиле? Если б ты решила…

– Я бы прыгнула! – Она выпалила это, не раздумывая. И я подумала об окнах от пола до потолка, обрамляющих город под ее ногами. Одно из них было дверью, ведущей на балкон, ведущей к…

– Вот. Вот твой ответ Хорнбэк. Начни с этого. – Я сделала глоток эспрессо, наблюдая, как она обдумывает мою идею.

– Точно, я понимаю, я понимаю. Это мой путь. Путь к Плат. Ты гений! – Оливия села рядом и принялась сооружать себе бутерброд с сыром. – Ну а ты? Как бы ты, ну, понимаешь…

– Я бы не стала этого делать. Да это и не важно. Я посмотрела прямо в ее красивое, ухоженное лицо. – Меня нельзя убить.

Доктор Крюгер перелистнула несколько страниц и взглянула на монитор.

– Ну, Кейт, не удивительно, что у вас выдающиеся успехи. Средний балл 3,9 по всем направлениям во всех группах. – Она повернулась ко мне. – Мы опасались, что работа в офисе может оказаться слишком обременительной. Она и была слишком обременительной для других стипендиаток Вэйверли.