Неуправляемая наложница - Сьюзен Стивенс

— К сожалению, нет, я плохо пою.

— О, Люси, это же караоке, — рассмеялись стоящие вокруг девушки. — Тебе не нужно быть оперной певицей, просто веселись и получай удовольствие!

— А если у тебя ничего не получится, мы просто притворимся, что незнакомы с тобой, — шутливо пригрозила ей одна из коллег. — Иди, тебя уже ждут на сцене.

— Ой, мне как-то нехорошо. И слов я не помню.

— Тебе не нужно помнить слова, это караоке, хватит отговорок, — хором ответили ей девушки.

— А если мне будет плохо видно экран?

— Мы будем тебе подпевать.

— А если мне будет вас не слышно?

— Мы будем подпевать очень громко, — клятвенно пообещали бесчувственные коллеги, не давая Люси и шанса к отступлению.

Конферансье уже ждал на сцене, чтобы представить зрителям очередную конкурсантку. Группа поддержки осталась внизу, и Люси на негнущихся ногах подошла к микрофону. Оглядевшись, она поняла, что из-за слепящего света софитов действительно не видит, что написано на экране. Люси почувствовала, как к ее щекам приливает кровь, а руки начинают дрожать. Она оглянулась на своих коллег, стоящих у края сцены.

— Есть лишь один плюс.

— Какой? — заинтересовались те.

— Я не увижу, с какими лицами на меня смотрят зрители, я сняла контактные линзы.

Конферансье представил Люси публике, и толпа неожиданно замолчала, как монстр, приготовившийся к атаке. Ужасно, а она так надеялась, что в общем шуме на ее пение никто не обратит внимания. Вдалеке слышались голоса подруг, выкрикивающих ее имя. Как страшно, боже, она никогда не сможет этого сделать, даже ради коллег. Но обратного пути уже не было.

До боли сжав микрофон, она заставила себя начать петь и через несколько секунд с удивлением обнаружила, что ее голос окреп, обрел уверенность и зазвучал, следуя мелодии, чисто и красиво. Она выбрала песню о любви, ведь чтобы спеть ее, Люси было достаточно закрыть глаза, представить красивое лицо Мака.

Люси не думала, что ей может так понравиться петь на сцене, она никогда не чувствовала себя такой расслабленной и уверенной в себе, как сейчас. И толпа, казалось, тоже почувствовала это ее новое настроение, зал затих, зрители собрались вокруг сцены, не отрывая глаз от певицы.

Какого черта? Войдя в зал, Рази взглянул на сцену и замер, увидев на ней Люси. Она еще и поет? Он не мог поверить своим глазам, он узнавал и одновременно не узнавал эту девушку на сцене. Ее волосы, каскадом спускающиеся до талии, сияли золотом в свете софитов, искусный макияж подчеркивал тонкие черты лица, а чарующий голос звучал, казалось, не только в его ушах, но и в сердце, околдовывая, пленяя — и не только его, но и каждого мужчину в зале. Последняя мысль заставила Рази нахмуриться: ему не нравились все эти жадные взгляды, ощупывающие хрупкую фигурку Люси. Между ним и сценой была целая толпа людей, но они расступились перед Рази, как воды Красного моря. Ему даже не понадобилось прокладывать себе путь, люди словно чувствовали его приближение и уступали ему дорогу — никто не хотел стоять на его пути.

Люси допела, и аудитория взорвалась овациями, люди аплодировали, кричали, свистели. Когда Рази подошел к сцене, Люси уже начала следующую песню. Тот факт, что другие мужчины желали девушку, которую он выбрал для себя, вызывал у него ярость, кровь его древних предков-воинов бурлила в жилах. Всего за пару дней Люси Теннант стала той, кого он хотел защищать и оберегать… «И заниматься с ней любовью», — безмолвно закончил он, поймав на себе испуганный взгляд Люси. Ее голос сорвался. Зал затих, напряжение нарастало. Рази чувствовал этот пограничный момент, когда толпа может или обдать презрением, или поддержать ее. А девушка смотрела ему в глаза и не могла отвести взгляд.

На мгновение Люси почувствовала радость, разглядев в толпе лицо Мака, — наконец он увидит, какой она может быть: яркой, красивой, раскованной, она хотела петь только для него, чтобы он услышал то, что она сама никогда не отважится ему сказать. А в песне все возможно.

Но в глазах Мака было… осуждение? Сложно было сказать, девушку слепили софиты. Он смотрел на нее, она не могла отвести глаз от его лица — и сотня зрителей следила за ними, переводила взгляд с нее на Мака и обратно. Их маленькая личная драма казалась им куда более любопытным событием, чем соревнование в караоке. Под его тяжелым взглядом постепенно испарилась вся ее уверенность в себе. Что она здесь делает, как она может петь перед всеми этими людьми, зачем опять выставляет себя дурой?

Но потом случилось нечто невероятное. Лицо Мака озарилось сексуальной улыбкой, его волшебные глаза потеплели. Неужели ему все-таки понравилось? Он хочет, чтобы она спела для него? Если так, то она сделает это. В тот момент, когда она вновь запела, зал взорвался аплодисментами, но Люси не слышала их, они были лишь обрамлением для неподвижной пустоты, которая образовалась между нею и Маком. Когда она заканчивала песню, она уже ничего не слышала, все ее тело сотрясала мелкая дрожь, а мысли путались в опустевшей голове. Как чудесен был тот момент… Взгляд Мака… его реакция на ее пение… возбуждение… желание… опустошающее облегчение…

В первую очередь все-таки облегчение, подумала Люси, постепенно возвращаясь на грешную землю. Еще пара минут вне сцены, без этого жаждущего мужского взгляда, и она опять превратится в старую добрую Люси, блеклую и стеснительную. Но к ней уже бежали коллеги, поздравляли и требовали непременно отметить ее успех.

Она победила. Удивительно, невероятно, но это правда. От неожиданности она рассмеялась, не совсем понимая, как это могло произойти, недоверчиво глядя на друзей, столпившихся вокруг нее. Мак стоял чуть в стороне, прислонившись плечом к стене. Похоже, он ждал ее. Неужели это возможно? Наверное, это и есть самый удивительный, самый многообещающий, самый сексуальный момент в ее жизни. Конферансье пришлось дважды повторить ее имя, прежде чем девушка услышала его — все ее внимание было приковано к Маку. Когда имя Люси прозвучало в третий раз, мужчина поднял голову, посмотрел на нее своими волшебными глазами и его губы медленно растянулись в лукавой, соблазнительной улыбке. Затем он несколько раз беззвучно хлопнул в ладони и одними губами прошептал:

— Иди же, ты ведь выиграла.

Друзья подхватили Люси и вывели к сцене, где ее ждал приз.

— Не знаю, чему вы так удивляетесь, — улыбнулся Мак, помогая девушке спуститься со сцены. — У вас прекрасный голос и потрясающая манера исполнения. — В его глазах сияли искорки смеха.

— Вы все еще здесь, — прошептала Люси, чувствуя, как к ней возвращается ее неловкость и стеснительность. Стоять на сцене и петь для него — это одно, а стоять прямо перед ним и ждать его слов — это совсем другое.

— Конечно, я здесь. Как я мог уйти?

Сердце Люси билось так часто, что ей трудно было дышать. Она легко придумала бы миллион причин, из-за которых он мог это сделать, но не собиралась ему подсказывать. Вместо этого она заставила себя непринужденно рассмеяться, понимая, что это была шутка.